Статус человека

Лев озадаченно посмотрел на Статишу. Она покраснела и прикусила губу.

— Не понял? — бросил реплику Лев.

— Извини, я забыла, что в спецскафандрах для условий Нирваны вмонтированы блоки статута человека.

На скулах Волошина вздулись желваки, но он сдержался. Вызвал Берзена и официальным сухим тоном попросил предоставить ему скафандр для участия в экспедиции. Лицо Берзена отразило безмерное удивление, затем он рассмеялся.

— Нет, Лев, в вас определенно есть что-то от интенданта! Не напрасно я вас принял за него при первой встрече. Дайте заказ системе жизнеобеспечения.

— Уже.

— Так в чем дело?

— Ни один из резервных мне не подходит.

— Как — не подходит? — Берзен не поверил и сам произвел заказ, но уже не устно, а пользуясь терминалом. Ответ поверг его в изумление. Нахмурившись, он ввел какой-то вопрос.

— Однако у вас и психограмма! — изумился он. — Можно позавидовать — вы практически не поддаетесь внушению, но именно в этом и загвоздка. Регулировка скафандра основана на взаимном психоконтакте, однако у вас такой порог проходимости, что ни один резервный скафандр с ним не справится. Ситуация… — Он сконфуженно почесал нос, затем снова повернулся к терминалу и задал очередной вопрос. — Есть один выход… — неуверенно протянул он. — Когда основывалась станция, здесь работали в типовых скафандрах для высокотемпературных агрессивных атмосфер. В музейной комнатке, есть у нас такая, сохранилось несколько штук…

— Согласен! — кивнул Волошин. А что ему еще оставалось делать?

— Хорошо. Сейчас один из них доставят. У вас какой размер?

Рядом со стройной фигуркой Статиши в легком, облегающем тело спецскафандре Волошин выглядел огромной неповоротливой статуей Командора. В довершение всего спину горбил тяжелый регенерационный блок — скафандр был рассчитан на агрессивную среду и температуру до пятисот градусов, — так что приходилось идти согнувшись. Статишаже шла налегке: дышала воздухом Нирваны через фильтры, а жара снижалась терморегуляционными нитями, пронизывающими легкую ткань скафандра.

Они прошли через шлюзовую камеру и очутились на знакомой лужайке нирванского леса. Только теперь на месте, где сидел абориген, стоял десантный катер, а рядом с ним маячили две фигуры.

— …Сыт по горло! — донесся из наушников раздраженный голос Ткачика. — Вчера он переводит мне: «Стоящим на паперти я бросаю монету. Что мне подать нищим душою?» Смысл ответа пикьюфи я понял. Но откуда паперть? Ни в эпоху «До», ни в эпоху «После» и признаков каких-либо форм теизма у нирванской цивилизации не было! Не слишком ли вольно адаптируется текст? Может, пора транслингаторам ограничить свободу ассоциативного поиска, чтобы в переводах было меньше эмоций и больше логики?

— По-моему, тебя просто уязвила сама суть ответа, — спокойно заметил Берзен.

— Да брось ты…

— Утро доброе! — поздоровалась Статиша. Говорившие повернулись в их сторону.

— Доб… — начал было Ткачик и осекся, увидев Волошина в скафандре высшей защиты. Лицо его за поляризационным стеклом шлема вытянулось от изумления.

— Доброе… — корректно поздоровался Берзен, но, глядя на Волошина, все же не смог сдержать улыбки.

— Вас бы в этот скафандр засадить, посмотрел бы я, какое оно доброе! — сварливо выпалил Волошин.

Внезапно из люка катера, быстро семеня множественными конечностями, выкатился знакомый кибероид-«бицефал» и застыл перед ним.

— Здравия желаю, кэп! — гаркнул он. И тут же на все окрестности загрохотал марш космопроходцев.

— Вольно, юнга, — снисходительно ответил за Льва скафандр.

Музыка оборвалась. Левая половина конечностей кибе-роида подогнулась, кибероид наклонился набок, принимая стойку «вольно», и от этого лицо Ткачика, изображенное на хитинокерамической груди, стало выглядеть еще более растерянным.

— Это еще что? — ошарашенно спросил Лев. Берзен от души рассмеялся.

— Вам достался скафандр капитана космопроходцев, осваивавших Нирвану. А кибероид, единственный, кто сохранился на станции из того контингента.

— Ну и шуточки были у наших дедов, — сконфуженно пробормотал Волошин. — Прямо казарменные.

— Зато какова субординация! — явно подтрунивая, мечтательно прицокнул языком Берзен. — У нас бы такую… Прошу. — Он сделал приглашающий жест в сторону люка.

К удивлению Волошина, в катере находился еще только один человек — рыжий веснушчатый парень с необычно подвижным, выразительным лицом, на котором в гиперболической форме отражались все его чувства. Появление Волошина в скафандре высшей защиты вызвало у него буквально пароксизм недоумения, но вопросов он тактично не задал.

— Халлдор Йоунссон, экзомедиколог, — представился он.

— Лев Волошин, текстолог, — чувствуя себя не в своей тарелке, пробормотал Волошин и отвел взгляд. В небесно-голубых глазах экзомедиколога горел недоуменный вопрос о его экипировке, требующий незамедлительного разъяснения.