Читаем Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство? полностью

Документы играют роль «медиумов» не только при взаимодействии внешних по отношению друг к другу социальных систем, но и внутри них: они учреждают и закрепляют правила, участвуя в образовании и воспроизводстве социальных групп, организаций и институтов, а также в формировании и укреплении идентичностей.

При упоминании слова «документы» тут же возникают ассоциации, связанные с деятельностью государственных органов и других бюрократизированных организаций. Именно для них документооборот является необходимым средством самовоспроизводства и регулирования взаимодействий с иными социальными агентами, в том числе отдельными индивидами. Однако при более пристальном рассмотрении вопроса становится ясно, что образование и деятельность большинства устойчивых социальных групп — как формальных, так и неформальных — в той или иной степени опосредованы документами. В случае формальных групп это лежит на поверхности: подобные группы создаются на основе уставных документов, регулирование их деятельности формализовано, членство в них фиксируется документально и опосредуется четко установленными правилами. Но зафиксированные в бумажном или электронном виде правила нередко имеют место и в случае неформальных групп: например, правила регистрации и поведения на интернет-форумах. Небезынтересно в этом контексте обратить внимание на такую неформальную группу, как семья: даже при поверхностном рассмотрении обнаруживается, что отношения родства, брака, опеки, совместного владения собственностью и т. д. в современных обществах опосредованы немалым числом документов.

Со способностью документов поддерживать социальные связи, объективируя их, связана их способность формировать и поддерживать групповую, а также индивидуальную идентичность. Наиболее ярким и хорошо исследованным примером, конечно, является «документирование» гражданства, то есть социальных и правовых отношений между человеком и государством, посредством паспортной системы[217]. Об особой роли паспорта мы еще будем говорить ниже. Здесь же отметим значимость вклада, который вносят в формирование идентичности человека и его социального поведения другие документы. Депутатское удостоверение, диплом об окончании престижного вуза, штамп в паспорте о заключении брака, досье о судимости или отбывании тюремного заключения — все эти «бумажки» и «корочки» могут оказать более чем существенное влияние на представления человека о себе, а также на его стиль жизни и в конечном счете судьбу.

Из сказанного понятно, что документы играют не только «позитивную» роль, восполняя дефицит доверия, укрепляя социальную интеграцию, поддерживая воспроизводство социальных практик и институтов. Обсуждая значение документов в современных обществах, нельзя не затронуть проблему, которую Леви образно назвал «темной стороной документов»[218], будучи вдохновлен произведениями Франца Кафки и скетчами британской комик-группы «Монти Пайтон». Возрастающая роль документов бывает связана с усилением социального контроля и надзора, подавлением индивидуальности человека, вся жизнь которого документирована, формализована и в силу этого прозрачна для власти. Рассматривая, например, советские практики мониторинга и контроля над пространственными перемещениями, трудовой деятельностью и прочими аспектами биографии человека, западные исследователи говорят о «колонизации», которой государство подвергало собственных граждан[219].

Образ гипертрофированной бюрократии, превращающейся в систему контроля, часто используется при создании футуристических антиутопий в литературе и кино. В романах и фильмах описываются общества, в которых уже сделан тот небольшой шаг, который отделяет власть «бумаг» от прямого контроля над человеческой личностью, включая ее тело[220]. При этом распространение контроля на человеческое тело, которое уже широко используется в системе надзора (отпечатки пальцев, биометрические показатели) и само может стать носителем информации в виде электронных чипов, обсуждается не только в фантастике — это актуальная проблема взаимодействия современных властных структур и людей[221].

«Темную сторону документов» не следует упускать из вида — особенно когда речь идет о специфике взаимодействия людей и документов в современной России, унаследовавшей черты советской «колониальной» системы документирования и мониторинга жизни граждан.

О некоторых особенностях отношения к документам в современной России

Итак, одна из важнейших социальных функций документов состоит в производстве доверия. Исходя из этого, логично предположить, что чем меньше социальные агенты доверяют друг другу, чем выше дефицит доверия (как межличностного, так и по отношению к социальным институтам и государству) в обществе, тем бóльшую роль в нем будут играть документы — и тем больше их будет создаваться.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

История Петербурга в преданиях и легендах
История Петербурга в преданиях и легендах

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

Наум Александрович Синдаловский

Литературоведение
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

Александр Сергеевич Пушкин , Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Литературоведение / Документальное / Критика
Дракула
Дракула

Роман Брэма Стокера — общеизвестная классика вампирского жанра, а его граф Дракула — поистине бессмертное существо, пережившее множество экранизаций и ставшее воплощением всего самого коварного и таинственного, на что только способна человеческая фантазия. Стокеру удалось на основе различных мифов создать свой новый, необычайно красивый мир, простирающийся от Средних веков до наших дней, от загадочной Трансильвании до уютного Лондона. А главное — создать нового мифического героя. Героя на все времена.Вам предстоит услышать пять голосов, повествующих о пережитых ими кошмарных встречах с Дракулой. Девушка Люси, получившая смертельный укус и постепенно становящаяся вампиром, ее возлюбленный, не находящий себе места от отчаянья, мужественный врач, распознающий зловещие симптомы… Отрывки из их дневников и писем шаг за шагом будут приближать вас к разгадке зловещей тайны.

Брайан Муни , Брем Стокер , Брэм Стокер , Джоэл Лейн , Крис Морган , Томас Лиготти

Фантастика / Литературоведение / Классическая проза / Ужасы / Ужасы и мистика
Страшные немецкие сказки
Страшные немецкие сказки

Сказка, несомненно, самый загадочный литературный жанр. Тайну ее происхождения пытались раскрыть мифологи и фольклористы, философы и лингвисты, этнографы и психоаналитики. Практически каждый из них был убежден в том, что «сказка — ложь», каждый следовал заранее выработанной концепции и вольно или невольно взирал свысока на тех, кто рассказывает сказки, и особенно на тех, кто в них верит.В предлагаемой читателю книге уделено внимание самым ужасным персонажам и самым кровавым сценам сказочного мира. За основу взяты страшные сказки братьев Гримм — те самые, из-за которых «родители не хотели давать в руки детям» их сборник, — а также отдельные средневековые легенды и несколько сказок Гауфа и Гофмана. Герои книги — красноглазая ведьма, зубастая госпожа Холле, старушонка с прутиком, убийца девушек, Румпельштильцхен, Песочный человек, пестрый флейтист, лесные духи, ночные демоны, черная принцесса и др. Отрешившись от постулата о ложности сказки, автор стремится понять, жили ли когда-нибудь на земле названные существа, а если нет — кто именно стоял за их образами.

Александр Владимирович Волков

Литературоведение / Народные сказки / Научпоп / Образование и наука / Народные