Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

Новые элиты получали доступ к спецжилью, за ними автоматически закреплялись лучшие товары. Их дети проводили лето в элитных пионерских лагерях. У них были отпуска, машины с шоферами и деньги. Для них было «нормальным» наличие прислуги с проживанием. Часто такой прислуге не отводилось в доме даже кровати, она была вынуждена спать на кухне, под столом или на стульях. «Они были хуже „хозяек“ прежних времен, эти жены инженеров, врачей и „ответственных работников“», – рассказывала одна из домработниц, осмелившаяся пожаловаться. Они старались отвлечься от диссонанса между роскошной жизнью, которую вели, и мыслями о том, что при коммунистах никакие предоставленные блага им не принадлежат. Все принадлежало государству. Привилегия элиты состояла в доступе, а не в праве собственности – отмена собственности ведь была краеугольным камнем происходящего, не так ли? Что же касается государства, оно настаивало, что предоставленные элите привилегии временны, потому что скоро так будет жить весь Советский Союз. Предлагалось думать, что это была не привилегированная элита, а авангард.

Элиту коммунистической партии, включая управленцев, высшие армейские чины и государственных служащих, называли номенклатурой. В 1933 году, в разгар голода, когда кулаки ели траву, кору деревьев и друг друга, комфортабельные поезда увозили представителей номенклатуры в отпуск на южные курорты. В одном из официальных документов приведен перечень продуктов, израсходованных за месяц в одном из вагонов-ресторанов таких поездов: 200 кг сливочного масла, 150 кг швейцарского сыра, 500 кг колбасных изделий, 500 кг курятины, 550 кг разных видов мяса, 300 кг рыбы (плюс 350 кг рыбных консервов и 100 кг сельди), 100 кг икры, 300 кг сахара, 160 кг шоколада и конфет, 100 ящиков фруктов, 60 тысяч сигарет. Один из очевидцев писал: «Номенклатура живет на другой планете. Это Марс. И дело не только в хороших автомобилях и квартирах. Речь идет о постоянном удовлетворении твоих прихотей, об армии лизоблюдов, дающих возможность часами спокойно работать. Низовые аппаратчики готовы сделать для тебя все. Выполнить каждое твое желание. Ты можешь в любой момент захотеть пойти в театр, ты можешь улететь в Японию прямо из своего охотничьего домика. Это жизнь, в которой тебе все достается легко <…> Ты как король: только укажи пальцем, и все будет сделано». К моменту распада Советского Союза в стране насчитывалось около трех миллионов номенклатурных работников и их семей, около 1,5 % населения. Согласно наблюдениям историка профессора Ричарда Пайпса, это был «примерно тот же процент, что процент дворян при царизме в XVIII веке. И блага, которые были доступны этим людям, напоминали о положении помещиков в те давние времена».

Что же пошло не так? Предполагалось, что коммунизм приведет всех в «царство равенства». Дело было вовсе не в том, что Советскому Союзу не повезло с руководителями, Лениным и Сталиным, и не в том, что классовая тирания присуща местной культуре. Подобные ужасы можно найти и в недавней истории Камбоджи и Китая. Ошибку, которую сделали коммунисты, можно отследить еще в диалогах Платона. Более чем за две тысячи лет до Октябрьской революции Платона, изобретшего коммунистическую иллюзию, поправил его студент Аристотель, который заметил, что на самом деле не богатства и не частная собственность пробуждают в человеке жажду движения вперед. Эта жажда – часть нашей натуры: «Скорее уж следует уравнивать человеческие вожделения, а не собственность».

Притча о коммунизме показывает, что вытравить игру из нашей жизни невозможно. Стремление обгонять всегда будет напоминать о себе. Оно в нас. Так мы мыслим, и такие уж мы есть. Уже в первые десятилетия Советский Союз столкнулся со всеми прелестями статусной игры: с ее неукротимостью; способностью порождать жестокость среди проигравших и чувство собственного величия у удачливых игроков; неизбежностью существования элиты; ловушкой, заставляющей людей верить, что они всегда заслуживают более высокого статуса; использованием унижения в качестве абсолютного оружия; страхом перед кузенами и их даром угнетать окружающих; идеологическими войнами за умы масс; с нашей уязвимостью – верить почти любой иллюзии, если от нее зависит наш статус; способностью этой иллюзии помешать нашему восприятию реальности; с опасностью активных убеждений, эзотерическим языком, фанатичными лидерами, бредящими божественным статусом в будущих землях обетованных и выискивающими врагов своих идей; со злобой и энтузиазмом, которые они приносят с собой; с циклом «сплетни – негодование – консенсус – наказание»; с паранойей, которая может поразить лидеров, и продиктованным ей террором; с токсичной моралью и ее хитрыми трюками, заставляющими зло выглядеть как добродетель; с тем, что игра, чтобы продолжаться, должна генерировать статус; с меняющей мир мощью погони за статусом в режиме «золотой лихорадки».