Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

Все то же верно и для нас как для игроков. Три вида игры отвечают за формирование трех типов людей: условно мы можем стать Иди Амином[15], матерью Терезой или Альбертом Эйнштейном. Но в каждом содержатся элементы всех трех архетипов. У людей есть возможность добиваться статуса за счет актов доминирования, добродетели или профессионализма, и, будучи одержимыми статусом, мы прибегаем к любым доступным стратегиям: и ученый, и принцесса, и босс картеля будут использовать в игре своей жизни динамичные модели, сочетающие доминирование, добродетель и успех. В поведении каждого из нас угадываются иногда неудобные, часто противоречивые сочетания трех способов получить главный приз.

История о том, как человеческая жизнь приобрела такую форму, пересекается с историей нашего биологического вида. Более двух с половиной миллионов лет назад мы специализировались на играх доминирования и были пугающе агрессивными доисторическими людьми размером с шимпанзе. Наши кости были толще, зубы – длиннее, челюсти – шире, наши жесткие брови выступали над глазницами, а сила мускулов в два раза превышала сегодняшнюю. Доминирование – это тот способ, который чаще всего используют в своих статусных играх животные. Когда куры оказываются в компании друг друга, они клюются до тех пор, пока не установят порядок подчинения; раки окружают друг друга и начинают жестокую схватку с отрыванием конечностей, после чего победитель остается, гордый собой, а проигравший обращается в бегство.

И хотя насилие не было для нас единственным способом обретения статуса – в некоторых обществах приматов, в том числе у наших ближайших родственников, шимпанзе, отношения с союзниками и поддержание мира между подчиненными особями также играли жизненно важную роль, – можно не сомневаться, что тогда представители нашего вида были гораздо свирепее. Спровоцированные соперниками, самцы легко впадали во вспышки убийственной ярости. «Реактивная агрессия доминировала в социальной жизни так же, как и сейчас, у множества общественных приматов», – пишет профессор Ричард Рэнгем. Найденные доказательства, в том числе «массивные черты лица» наших предков, позволяют предположить, что мы, с наибольшей вероятностью, «продолжали физически драться один на один по крайней мере до среднего плейстоцена», то есть примерно 770 000–126 000 лет назад.

Мы постепенно отошли от использования кулаков и клыков, когда начали играть в игры с символами. Мы можем только строить догадки относительно того, почему это произошло, и строим их до сих пор. Некоторые верят, что, когда люди спустились с деревьев, угроза, исходившая от хищников, побудила их собираться в группы для совместной обороны. По мере того как плотность населения росла, самцам приходилось сталкиваться со все большим количеством соперников. Кроме того, наши предки изменили стратегию копуляции в пользу формирования парных связей, внутри которых самцы предлагали самкам мясо и защиту в обмен на приоритет в сексуальном партнерстве. Состав таких протосемей расширялся благодаря дедушкам и бабушкам, дядям и тетям; строились устойчивые связи, и возникало разделение обязанностей, сопряженных с заботой о детях. А когда женщины и мужчины из разных семей составляли пару, возникали неустойчивые племена или кланы. Совместное проживание создавало условия для совместного обучения и делало возможной передачу правил и символов следующим поколениям.

Биолог профессор Эдвард О. Уилсон считает следующим по хронологии критически важным событием появление совместных стоянок людей примерно миллион лет назад. Ученый описывает их как человеческие «гнезда» и замечает, что так жили все «без исключения» животные, которые добились значительного увеличения выживаемости благодаря характерному для нас навыку сотрудничества. Как и они, мы «выращивали детенышей в гнезде, уходили от них в поисках пищи, а затем приносили добычу обратно, чтобы поделиться с другими»[16]. Такая жизнь означала разделение труда, совместное пользование ресурсами, коллективную защиту собственных гнезд и набеги на чужие.

В коммунальном мире гнезд жестокая ярость альфа-самцов становилась нежелательной и непрактичной. Сходиться с другими и обходить их означало добиваться сотрудничества окружающих. Особо жестоких самцов, пытавшихся доминировать над племенем, все чаще ожидали остракизм или казнь. Более мирные мужчины с социально ориентированным интеллектом начинали обретать статус. Постепенно сформировался новый тип людей с немного другими паттернами функционирования гормональной системы и химическими процессами в мозге, регулирующими поведение. Наш скелет изменился, наш мозг изменился, и наш образ жизни тоже поменялся.