Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

Так же как в сплетне, правила и символы племени закодированы в мифах и легендах, которые рассказывают старшие, в ритуалах и церемониях, в одежде и поведении окружающих. По мере взросления мы усваиваем эти правила и символы, у нас формируется сознание, возникает своего рода воображаемое племя, которое будет судить нас и предупреждать, когда мы ошиблись. Если нарушать правила, не делясь мясом, говоря или делая что-то неправильно во время ритуала, «это приведет к репутационному ущербу, ухудшению перспектив спаривания, остракизму, а в самых крайних случаях – к казни членами группы, – пишет биолог профессор Джозеф Хенрич. – Естественный отбор сформировал нашу психику таким образом, что сделал нас покорными. Мы стыдимся нарушения правил и легко усваиваем социальные нормы».

По мере того как менялись способы играть в наши статусные игры, мы медленно трансформировались в странных, заносчивых, испуганных, увешанных сверкающими драгоценностями животных, которыми являемся сегодня. Мы начали заниматься приносящими статус видами деятельности: рисовать, играть на музыкальных инструментах, носить изысканные драгоценности, делать, выставлять напоказ и продавать желанные объекты. В Германии была найдена фигурка льва возрастом 40 тысяч лет, на изготовление которой было затрачено, по оценкам, более 400 часов квалифицированного ручного труда. В Украине найдены следы четырех монументальных сооружений, построенных из костей мамонта, причем некоторые черепа весили не меньше 100 килограммов. По мнению ученых, этому монументу 20 тысяч лет, и в нем хранились сокровища, такие как украшения из янтаря и ископаемые раковины. Часть из них предположительно приобрели в 500 километрах от сокровищницы.

Мы становились более тщеславными и одновременно более добродетельными. Переход от игр доминирования к играм репутации привел к тому, что при взаимодействии с членами группы мы стали невероятно толерантны по сравнению со своими родственниками-приматами. Физическая агрессия встречается у людей с частотой менее одного процента по сравнению с шимпанзе и бонобо. Стаи шимпанзе считают «в несколько сот, а то и тысяч раз» более агрессивными, чем даже самые жестокие человеческие общества. Нам не надо отрывать друг другу конечности и гениталии и пить кровь жертв ради обретения статуса, как это делают шимпанзе, ведь мы можем заработать статус, поднимая престиж и демонстрируя ранг с помощью фигурок львов из слоновой кости и блестящих ракушек.

В игры престижа играют везде и всегда, от джунглей и саванн доисторических обществ до улиц и небоскребов сверкающих огнями городов. Однажды ученые предположили, что только человеческие существа используют престиж таким образом, но с тех пор было установлено, что это делают и другие животные, что можно наблюдать, например, когда мудрая старая слониха ведет свое стадо к воде. Но ни один другой вид не продвинулся так далеко, как наш. Престиж – предмет наших наиболее страстных желаний. Это взятка, которая побуждает нас быть полезными и действовать на благо племени. Престиж заставляет нас постигать искусство совместной жизни. Мы преследуем разные цели и решаем проблемы как члены совместных групп, потому что запрограммированы заботиться о том, что думают о нас другие игроки: мы приходим в восторг от полученного в награду статуса. Стремясь заслужить хорошую, престижную репутацию, мы используем одну из двух имеющихся стратегий – добиваемся прогресса за счет добродетели или успеха. В этом секрет нашего благополучия как биологического вида, и это помогло нам занять доминирующее положение на планете. Антрополог, доктор наук Джером Х. Барков писал: «Трудно представить развитие сложных обществ без символического престижа».

Но есть и обратная сторона. Поскольку наши мозги придают такую важность репутационному статусу, его потеря может ощущаться невыносимой. В некоторых обществах, например у лепча в Гималаях, утрата репутации является наиболее частой причиной решения людей расстаться с жизнью. Это также верно для современных народов, например в Гане, где 32-летний мужчина выпил пестицид после того, как его застали за сексом с овцой. Обвинения в сексуальных преступлениях против детей связаны с «чудовищно возросшим» количеством самоубийств: в ходе одного из исследований было обнаружено, что 53 % американцев, судя по их ответам, предпочли бы мгновенную смерть репутации педофила, 70 % выбрали бы ампутацию рабочей руки, но не татуировку со свастикой на лице; а 40 % предпочли бы год в тюрьме репутации преступника.