Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

Уайт не только обладал необыкновенным талантом – он был красив, харизматичен и брутален, он завоевал репутацию благодаря темпераменту, демонстрируемому как на кухне, так и в зале ресторана, где иногда сам подавал блюда. В 1988 году о нем сняли телесериал «Марко», а в 1990 году он опубликовал книгу «Раскаленный добела». Роскошное издание включало в себя черно-белые фотографии, сделанные в ресторане Harvey’s, на которых Уайт, подобно рок-звезде, позировал полуобнаженным, с сигаретой, с огромным ножом, с рассыпанными по плечам темными кудрями. Это была сенсация как в мире кулинарии, так и за его пределами. «Не знаю, сумею ли я донести до вас, какое влияние оказала эта книга на меня, на шефов и поваров вокруг, на следующие поколения, – рассказывал нью-йоркский шеф и писатель Энтони Бурден. – Мир неожиданно поделился на эпоху до Марко и после Марко… Эта книга дала нам силу. С нее все началось».

Уайт стал самым молодым шефом в истории, которому удалось получить три мишленовские звезды. Наконец Великобритания могла гордиться своей кулинарией, которая долго была источником международного позора. Представители элиты заполняли столики в ресторане кулинарного идола, писали о нем в газетах и приглашали на телеканалы. Восприятие кулинарии с точки зрения национального престижа изменилось, когда высокая кухня стала важным символом статуса. Уайт помог сделать более статусной и саму работу повара: новые поколения британцев стали рассматривать игру в шефа как один из способов добиться престижа, к тому же сформировался развивающийся кулинарный рынок, на котором их ждали.

Поднимаясь вверх, Уайт активно играл в статусную игру. «Марко пришел украсть мои рецепты, – писал о нем шеф Пьер Коффман, в лондонском ресторане которого La Tante Claire Уайт проходил стажировку. – Но он – один из лучших шефов, когда-либо побывавших на моей кухне. Марко все время смотрит и слушает, стараясь вобрать как можно больше информации как можно быстрее». Однако, когда Уайт сам стал знаменитым, он вернул долг и даже более того. В крошечной кухне ресторана Harvey’s под началом Уайта работали несколько молодых шефов, которые в дальнейшем принесли Великобритании собственные мишленовские звезды. Среди них был юный Гордон Рамзи. Уайт описал его как «одного из самых азартных людей, которых мне доводилось встречать в жизни… Гордон хочет выловить больше рыбы, чем Марко, Гордон хочет поймать более крупную рыбину, чем Марко». Рамзи, который во многом представлял собой мини-Марко, в дальнейшем завоевал 16 звезд в разных ресторанах и воспитал бóльшую часть элиты следующего поколения шефов: Клер Смит, Анжелу Хартнет, Марка Сарджента, Маркуса Вэринга, Джейсона Атертона и других.

Марко-Пьер Уайт был самой настоящей машиной по производству статуса. Награды, слава, красота, телесериал, книга – это были подсказки о престиже, сигнализирующие о высоком статусе на основе успеха. Они воодушевили следующее поколение и помогли изменить культуру. Превосходная еда стала символом статуса, и ее ценность распространилась на большие и маленькие города, на фермы и фермерские магазины, среди нишевых лавок и супермаркетов. Это нашло свое выражение на экранах телевизоров, в журналах, газетах и в конце концов – в социальных сетях. Разумеется, имели место и другие важные факторы, не последний из которых – процветающая экономика, и Уайт был не единственным, благодаря кому подул свежий ветер, нагнавший волну. Но он внес огромный вклад в обретение Великобританией кулинарной гордости. Именно так часто и развивается культура. В основе этого процесса лежит наша личная склонность к подражанию людям, пользующимся престижем, в надежде самим стать такими же.

Но это работает и в обратную сторону. Если люди, которых мы считаем существенно ниже себя, начинают нас копировать, мы, возможно, откажемся от этого типа статусного поведения. Когда фирменная «клетка» модного бренда Burberry стала популярна у футбольных фанатов и кумиров простонародья, которые демонстрировали ее на бикини, зонтиках и детских колясках, владельцы бренда посчитали необходимым отозвать ряд лицензий, чтобы остановить отток клиентов из более высоких классов. Ученые обнаружили, что афроамериканцы аналогичным образом отказываются от одежды и сленга, позаимствованных белыми.

Целые общества могут оставлять те или иные привычки по схожим причинам. Начиная с эпохи Возрождения дуэль долго была популярным методом, с помощью которого дворяне и знать в Европе и США разрешали споры. Сотни тысяч человек лишились жизней в поединках, часто возникавших из-за самых незначительных примет статуса. Типичный дуэлянт был готов «скорее погибнуть от пули или клинка, чем позволить, чтобы о нем осталось плохое впечатление», – считает Ален де Боттон, описавший, как в Париже один человек был убит за то, что объявил жилище своего соперника «безвкусным»; другой флорентинец лишился жизни, после того как обвинил своего кузена в том, что тот «не понимает Данте», а кто-то еще устроил дуэль за право обладания ангорской кошкой.