Ставка? Любовь! (СИ)

Сколько раз ты уже слышала это все? Десять? Тридцать? Может сто? Где-то так или больше. Все кому не лень, говорили, что тебе нужно поговорить, выплакаться и успокоиться, но никто не пытался понять, что у тебя на душе. Все словно считали, что от всего можно избавиться, какими-то жалкими словами, словно в душе у тебя цветочный рай с бабочками наперевес. Страшно представить, что раньше ты была одной из них. Такой же самоуверенной и глупой, не понимая, что есть боль, которую невозможно пережить.… И.… Это действительно была другая ситуация. Тут не помогли бы разговоры, тебе бы никто и не поверил, и просто покрутили пальцем у виска, называя тебя сумасшедшей, словно ты больно из психбольницы, хотя попадание туда было уже вопросом времени, ведь все врачи трубили об этом в яром порядке.

— Выговориться… — твой голос хрипел, когда ты издала звук и подруга оживилась, это был первый раз, когда ты заговорила с ней, а не просто билась в истерике или безмолвно сидела. Да и говорить ты начала, только потому, что сердце казалось, уже совсем сгнило в пучине боли и отчаяния, словно прокаженное.

— (т.и), я так рада! Боги… — с ее глаз потекли слезы радости, пока она смотра на тебя, прямо в твои тусклые глаза, что отражали в себе только безразличие, что мешалось с гневом. — С тех пор как тебя нашли на берегу, то ты не говорила… — она вытирает слезы пальцами, тут же кидаясь нежно и тепло обнимать тебя, явно будучи счастливой от того, что происходит, к сожалению девушка не знала что ее ждет, вед ты была у самого края в бездну. Несмотря на то, что это было тепло, совсем ничего не тронуло твою душу, ведь там уже зияла огромная безмерная дыра — пустошь. Некий кратер, который остался от удара чего-то тяжкого, да вот только удар ты не выдержала, пока твоя оболочка трескалась по кусочкам.

— На берегу… — отчаянно шепчешь, понимая, что не можешь вспомнить даже таких вещей. Многие воспоминания размылись, и ты даже не была уверена ни в чем. Все было слишком хмурым, мутным и не понятным намешанным друг на друга, словно плохо снятый фильм… Сколько дней ты находилась дома? Что было до того, как ты попала в другой мир? Кем была ты сама…? Ответа не было, хотя отдаленно ты понимала, о чем шла речь, но не знала полной истины.

— Да… Давай, поговори со мной. — кивает она, всхлипывая весьма горько и в то же время счастливо, явно желая тебе только счастья, которого больше никогда не будет в твоей жизни, когда ты смотришь в ее глаза, которые были у ещё одного человека. Раньше. Смех срывается с твоих уст подобно сумасшествию, что подруга от неожиданности отстраняется от тебя с лёгким страхом в глазах. Кэйко явно не ждала такого раз смотрит так боязно и со стразом до дрожи в теле. — (т.и)-тян…

— Ничего… — говоришь сухо, ощущая как что-то внутри тебя закипает. Ты просто уже балансируешь на тонкой нити, которая вот-вот пореветься от груза, что так и ложиться на твои плечи. Что ты просто не можешь совладать с ним, удержать в руках столько вещей, когда они все были так тебе нужны, но ты терла их по дороге. И в момент, когда ты пришла домой, не осталось практически ничего. — ХАХА! Да, думаю, ничего… Абсолютное ничего, чем бы я хотела делиться… — ты смотришь прямо в ее очи, пожирая ее взором, словно пытаешься съесть, поглотить ее, оставляя только груду косточек.

— (т.и)-тян… Прекрати пожалуйста. — рука Кэйко приближается к тебе, когда она поглаживает волосы, а ты вспоминаешь как точно так же делал Осаму будучи рядом с тобой, насколько сладкие и нежные движения он дарил тебе, что мурашки шли по спине. Но сейчас к такому ты ощущала лютое отторжения, понимая, что рук, которые ты так любила, больше нет, не просто рядом с тобой, а совсем. От этого прорва внутри тебя начинала заполняться адским гневом, то пожирал чистые мысли и разум, пока твой тихий смех становился постепенно больше, заставляя Тачибану бояться этого. — Почему…? — тихо шепчет она, пока по щеке Кэйко стекает слеза, что срывается и падает на твою ладонь, которую она держала в своих руках.

— П-почему? Ха-ха… Ты еще спрашиваешь…? — с придыханием, глубоко глотая воздух говоришь ты, глядя на ее слезы, что совсем не трогали твою душу, казалось они были для тебя чем-то незначительным… Полностью бесполезным и ненужным. Зачем она плачет вообще? Слезами то ничего не изменить! Осаму не воскрес, когда ты плакала, вот и сейчас ничего не измениться…

— Я не понимаю… — мотает головой Кэйко, подавая тебе свой слабый, робкий и надломанный голос, что отражается в ушах эхом слов. — Да, что с тобой случилось! — резко не выдерживает Тачибана, начиная кричать, но тут же закрывает рот ладонями, понимая, что вызвала твой гнев, ведь сейчас в твоих пустых глазах застыла некая ненависть, что пожирала твою подругу до самого нутра. Мурашки пробежали по спине, когда ты снова заглянула в ее глаза, и словно по велению щуки на ее месте возник образ Каору. Эта фигура колебалась в сторону, тянула к тебе руки, от чего ты заёрзала по кровати, пока не услышал липкий голос в голове.

«Я умер из-за тебя… Ты меня убила, (т.с.и)-тян… ТЫ!»