Ставка на девственность

В домофон действительно позвонили. Лёша сказал, что я готов и выхожу. Николай стоит у припаркованной у подъезда машины. За рулём сидит какой-то мужчина. Мы здороваемся, и владелец клуба открывает мне заднюю дверь автомобиля. После он садится рядом, и протягивает мне маску для сна.

— Извини, мальчик, но дорогу ты видеть не должен. Так положено, все лоты поедут с закрытыми глазами.

Я надеваю маску на лицо. Потом Николай проверяет её, и мы отъезжаем. Я потерял счёт времени, но вот мы останавливаемся. Мне аккуратно помогают выбраться. Где-то закрываются ворота, и журчит вода. Николай ведёт меня куда-то, не разрешая снять повязку. Только когда мы оказываемся в помещении, он срывает с меня маску. Мы в большом зале со сценой и столиками. Я замечаю, что тут нет танцпола. Зато есть барная стойка.

— Нам сюда, — говорит Николай, открывая дверь в подвал.

Меня начинает трясти. А вдруг запрут в подвале и будут держать как раба? Тем временем, мужчина открывает дверь с номером четыре. Это оказывается маленькая комната, в которой кроме крючков на стене и кресла, ничего нет. На кресле я увидел балахон и маску.

— Пока не начнётся игра, будешь сидеть здесь. Потом вас всех выведут на сцену. Раздевайся и одевай балахон. Ты должен быть голым. Маску оденешь перед выходом, тебе помогут. На кресле журнал, чтобы не скучал. Удачи тебе, мальчик. Увидимся утром, когда будешь деньги получать. Захочешь в туалет, нажми на эту кнопку на стене, тебя проводят.

Сказав это, мужчина ушёл и закрыл меня на ключ. Мама, на что я согласился?! Сейчас меня можно обозвать одним словом, «долбоёб». Но ведь не только я на это иду? Переоделся в балахон. Теперь остаётся сидеть в кресле и читать. Можно подумать в таком состоянии можно будет что-то прочесть. Впрочем, делать нечего, и я попытаюсь отвлечься журналом о звёздах эстрады и кино.

И вот настал час икс. Ко мне зашёл рыжий парень в чёрных брюках и белой рубашке.

— Давай, маску помогу надеть. Пора выходить, — бурчит он беззлобно.

Моё лицо плотно закрывается, а сверху накидывается капюшон. Потом меня ведут коридором, и мы поднимаемся по лестнице прямо на сцену. Здесь на стульях уже сидят трое. Я присаживаюсь рядом. Потом получаю на грудь бумажку с цифрой четыре. Начинаю дрожать. Страшно блин. Всеми силами стараюсь унять эту дрожь, но не выходит. Наконец-то ряд стульев заполняется и закрывающий нас занавес отъезжает в сторону. Я вижу зал, наполненный людьми в чёрном, только маски разного цвета. Действительно, не поймёшь баба в костюме или мужик. Они все сидят за столиками и смотрят на нас. Ведущий внизу объявляет, что нас четырнадцать и пятеро невинны. Потом предлагает сделать ставки на первый лот. От нервов я чуть не прослушал, как объявили мой номер. Блин мистика какая-то. Лот четыре, выиграл кто-то с номером четыре, поставив фишку на такой же номер ячейки. Определённо, четыре сегодня моё любимое число. Хоть бы оно было ещё и счастливым. Меня уводят со сцены. Это всё тот же парень. Мы поднимаемся на второй этаж. Вот и комната четыре. Он заводит меня внутрь, а я быстро обвожу помещение взглядом. Огромная кровать, прикроватная тумбочка. Два кресла. Журнальный столик с вином, бокалами и клубникой. Но самое ужасное, что с потолка свисают цепи с наручниками.

— Не стой, у нас мало времени. За этой дверью туалет. Член потом сполоснуть не забудь. У тебя пять минут не больше.

Забегаю в уборную, по маленькому действительно хочется. Вижу унитаз, раковину и душевую кабину. Всё плывёт перед глазами и качается. Кое-как беру себя в руки.

Как только выхожу, парень приступает к делу. Он расстёгивает липучки балахона, потом снимает его. Я немедленно прикрываюсь.

— Поздно стесняться. Тебя сюда на аркане никто не тащил, — говорит он, снимая маску, — Обувь сними. Под цепью встань, и подай мне руки.

Действительно поздно. Подчиняюсь. Меня пристёгивают к цепи, а потом поднимают её. Таким образом, стою с поднятыми руками, но мне вполне комфортно, по крайней мере, физически.

— Глаза закрой, — парень достаёт полоску ткани на резинке.

Повязка не широкая, но закрывает глаза так, что я ничего не вижу. Да и веки не могу поднять.

— Не сильно давит на глаза? Скажи сразу, поменяю на другую. Потом будет поздно.

— Нет, всё хорошо, — говорю заикаясь.

— Тогда сейчас прикрою тебя тканью. Жди своего хозяина. Напоминаю, сегодняшней ночью ты для него раб, а он или она твой хозяин. Сам пошёл на это. До завтра.

Слышу, как хлопает входная дверь и поворачивается ключ в замке. Когда зрение исчезло, нереально обострился слух. Мне кажется, что я слышу то, как бешено, стучит моё сердце, отдаваясь эхом в ушах. Если я в цепях, то хозяин может быть садистом. Я же не выдержу боли, грохнусь в обморок, и мне ничего не заплатят. Пусть это будет не садист! Кто угодно только не он! Страх затапливает каждую клеточку тела, проникает в мозг. Кровь бурлит, а сердце выпрыгивает из груди. Я дурак. Нет, последний идиот. Нужно было идти к прокурорше и говорить, что мне угрожают уголовники. Скулю про себя, а из прикрытых век начинают течь предательские слёзы.