Ставка на невинность (СИ)

Но делать нечего. Он выиграл.

– Ну, давай, Левина. Вперед! – Бергман отбирает у меня пальто и делает приглашающий жест в сторону зала ресторана.

Злобно зыркнув на него, я набираю в грудь воздуха, делаю шаг и на всю громкость, шокируя посетителей, завожу:

– Ведь я институтка, я дочь камергера, я черная моль, я летучая мышь…

Глава 34. Спрортивные достижения и потери

На секунду мне кажется, что все вилки в зале застывают в воздухе, и только мой потрясающий вокал, наверняка отлично сочетающийся с мрачным выражением лица, разносится по залу, перекрывая льющуюся из динамиков негромкую иностранную попсу.

Алка, которая была в курсе спора, сотрясается от беззвучного смеха, уткнувшись в плечо сидящей рядом Аньки, чьи брови неуклонно ползут вверх, а вся компания смотрит на меня, открыв рот.

– Это музыкальная открытка из прошлого? – ржёт за спиной Артемьев, утирая выступившие от хохота слезы рукой, в которой опасно зажат раскрытый канцелярский нож, отчего администратору, стоящему у входа, становится немного дурно.

– Типа того, – закончив куплет, бурчу я в ответ, мечтая задушить Бергмана, который подло снимал мой бенефис на телефон.

А он хорош. Компромат просто огонь.

Засранец.

И вот сейчас я лежу в постели, заново переживая свой вчерашний позор.

Все, конечно, поржали. Думаю, они еще долго будут припоминать мне эпичное соло. Я произвела фурор не только среди друзей, но и почти подцепила двух дяденек сильно подшофе, решивших, что я с ними на одной волне, и звавших меня продолжать вечеринку в ближайшей сауне. Бергман меня у них отбил, но это не снимает с него ответственности.

– А он ничего, – Алка останавливает свой помутневший к концу вечера взгляд на Германе, который бурно обсуждает с Артемьевым какие-то инвестиционные решения. Нашли, блин, друг друга. Я даже понимаю кислую физиономию Козиной, которой все это тоже приходится слушать. Не может она выпустить Демида из рук, когда вокруг такие фигуристые официантки. Катя сама с ним именно так и познакомилась.

– Тебе так кажется, потому что он все время тебе подливает, – ворчу я.

– Это же тот, с которым вы, как подростки, обжимались в баре? – вклинивается в разговор разрумянившаяся Анька.

– Ой, можно подумать, ты не обжималась, – я скашиваю глаза на её приобретение с того вечера, сидящее по другую руку от неё.

– Нет, – открещивается она, – я до дома дотерпела.

Алка прыскает в кулак.

А я тяжело вздыхаю.

– Ты ещё не плюнула на свой целибат?

– Держусь.

– Ну-ну, – хмыкает Медведева. – На что поспорим, что сдашься?

– Иди в жопу, хватит с меня споров! Бесит он меня. Все нервы на него потратила, а мне ещё субботу надо как-то пережить, – жалуюсь я.

– Наташку тоже позвали, да? – сочувственно спрашивает Анька.

– Угу. С Лосевым. Это будет жопа.

– Твои так и не знают, что это он не после вашего расставания с ней сошёлся, а ты его за блядство выгнала?

– Нет, тогда было бы ещё хуже… – морщусь я.

Девки синхронно кивают.

И одобрительно смотрят на то, как Бергман вливает в их опустевшие фужеры игристое и вливается в компанию.

Как это ни странно, влиться у него получилось.

Может же вести себя как человек и троллить меня не чаща раза в час!

Вот что нормальное общество способно сделать с миллионером.

Но то было вчера…

А сегодняшний вечер, наоборот, показал, как неадекватные особи влияют на здравомыслящего стоматолога…

Вообще, я мечтала сачкануть и откосить от похода к друзьям Германа. Где я и где спорт? Я даже не знала, о каком матче идёт речь: бейсбол, футбол, теннис? Я бы с удовольствием посмотрела на соревнования пловцов среди мужчин, но вряд ли бы встретила отклик у Бергмана.

Однако как только я заикнулась, что мое присутствие на этом празднике тестостерона излишне, Гера пошел в атаку:

– Ты мне еще должна за то, чего я натерпелся, пока вез домой Медведеву!

– И чем же она тебя ранила? – поразилась я.

– Она мне пела! Предупреждать надо, что твоя подруга – восходящая звезда шансона!

Мне чудом удалось не заржать в трубку. Молодец, Алка, отомстила за меня. Она живет ближе к Ленинской, и от меня им ехать было минут двадцать. Надеюсь хита на четыре ее хватило.

– Все мои подруги – исключительно талантливы.

– Без слуха и голоса!

– Ну хорошо. Тебе сделали больно. И что? Теперь меня ждет хор мальчиков-зайчиков? Так сказать, в отместку?

– В отличие от твоих, мои друзья – приличные люди. И не поют!

О да… Как оказалось, его друзья орут как сумасшедшие.

И эти засранцы меня заразили.

Никогда не думала, что хоккей – такая азартная игра.

После того как мне объяснили правила, я из принципа стала болеть за команду-противника. И втянулась!

Бергман меня еле угомонил. Раевский, который тоже пришел поболеть, ржал надо мной в голосину, когда я вопила:

– Да дай ты ему клюшкой по шее! Там у него все равно ракушка!

Я накричалась так, что к концу матча сипела.

Зато команда, за которую я болела, выиграла!

Сгрузив меня у дверей квартиры, Герман покачал головой:

– Тебе нельзя в люди.