Ставка на проигрыш

Вторую, послеобеденную часть дня я безмятежно провела в шезлонге на носу «Девушки». Туполев перетирал что-то со своими китайцами, и, кроме меня, в шезлонгах загорали только три попугаихи в красочных парео. Я чувствовала себя отлично под их легкокрылой защитой и даже отвлеченно почитывала Агату Кристи. Девицы что-то щебетали о женихах – а в присутствии потенциальных жертв, однако, об экзистенциализме, негодницы, щебечут, – солнышко лениво пробиралось сквозь тучки, и было совсем не жарко. Синусоида моего настроения неуклонно поднималась вверх. Утро данная кривая начала на абсолютно замороженном нуле, сейчас, если одну из шкал перевести на десятибалльную основу, настроение болталось между тройкой и четверкой. Что, согласитесь, после пустоты вакуумного холода дает надежду. К полуночи я таки доберусь до наивысшей отметки. Отдам подполковнику груз, спасу родимое государство и напьюсь до комы. Мы все же как-никак не совсем азиаты и нервы лечим не медитацией, а качественно наоборот: баней, пьянкой, пляской.

Иногда мордобой от нервов шибко помогает. У нас, у скифов, без него редкая свадьба обходится.

В шесть часов вечера я постучала в каюту Галины Федоровны. Получила свою косметичку, сердечно попрощалась и со всей возможной прытью понеслась к каюте номер четыре. Торопилась очень. Пока заново не снесло от страха башню и приступ паранойи не заставил подозревать в шпионаже всех-всех-всех. Начиная с капитана и китайского министра, заканчивая штатной уборщицей и вечно пьяным менеджером-нефтяником. Вместе с косметичкой в мои руки перешли дрожь, волнение и повторное желание швырнуть пемолюкс в набежавшую волну. Я неслась к Марченко и уговаривала себя быть рассудительной: «Это Инесса навела тебя на шкаф. Макс брил щетину из-за фурункула. Они простые питерские бизнесмены…»

Простые питерские бизнесмены взяли из моих рук бомбу и ничтоже сумняшеся пихнули ее на верхнюю полку платьевого отделения шкафа, где уже лежали две шляпки и панамка Инессы Львовны. Максим Сергеевич поинтересовался, собираюсь ли я на День города, его супруга предложила составить им компанию (попутно секретно прошептала, что «сфоткать» Тараса пока не удалось), я мило чирикнула – мы с Туполевым еще не решили, – и рысью кинулась в свою каюту.

Назар Савельевич сидел за компьютером в своей каюте спиной к двери. Я постояла немного возле, посмотрела, как любимый ведет переписку со своим виртуальным офисом – отдает приказы и рекомендации, – и тихо вклинилась в рабочий процесс словами:

– Ты на берег пойдешь?

– А? – очнулся Назар и развернулся ко мне вместе со стулом. – На берег? – Поскреб отросшую ниже подбородка щетину. – Нет. Не получится. Надо ребятам информацию для обработки заслать…

– Жаль, – не особенно, впрочем, печалясь, вздохнула я.

– А ты иди, – с отеческой строгостью посоветовал любимый. – Развейся. И кстати, – он снова раскрутил стул, повернулся к столу и достал из лежащего на нем кошелька кредитку, – купи себе новый телефон.

– Я сама в состоянии купить себе мобильник, – задрав нос, высказалась я.

Назар решил, что я разобиделась из-за испорченного вечера.

– Ну-ну, не дуйся. Мне правда надо поработать. Китайцы перестали вилять и подошли к конкретике… Правда, с другой стороны. Так что не дуйся, будь умной девочкой и купи себе сотовый. По моей кредитке. Хорошо?

– Угу, – кивнула я и пошла в свою каюту.

– Ты правда не обиделась? – крикнул вслед совсем не карликовый олигарх.

– Нет! К трудоголикам у меня пониженные требования!

Около семи часов вечера к трапу «Мадемуазели» подали новехонький автобус марки «Мерседес». Огромный и двухпалубный, он встал на пристани, и гуляющий на городском празднике народ уважительно его рассматривал.

Я же в свою очередь рассматривала отнюдь не автобус. За его мощным торсом, почти в кустах, стояла неприметная «девятка» цвета мокрой пыли. (Чтобы разглядеть ее внимательно, мне пришлось даже перейти на нос «Мадемуазели».) Возле «жигулей», опираясь задом на капот, в вольной позе – одна нога в сандалии на колесо пристроена, руки на груди перекрещены – стоял щуплый юноша в широких шортах со множеством карманов, черной футболке и бейсболке козырьком назад. Юноша лениво рассматривал белый пароход и никуда не торопился.

«Серый», наконец в точности опознала я. Оторвала одну ладонь от перил и то ли муху отогнала, то ли рукой взмахнула. «Юноша» потянулся, поднял обе руки вверх и, поправив волосы под бейсболкой, вернулся в прежнюю позу.

Это все могли видеть только я и он, так как от трапа «жигули» загораживал пышный зеленый куст.