Ставка на проигрыш

- К сожалению, дорогой, не могу похвастать рабоче-крестьянским происхождением. Но что делать?.. Родителей, как известно, не выбирают. - И сразу повернулся к жене: - Прощай, мамочка!

Глава XXIX

Зарванцев после того, как Маковкина назвала ему свою должность и фамилию, настолько перепугался, что долго не мог ничего сказать. Первой членораздельной фразой Альберта Евгеньевича было:

- За что меня арестовали?

- Вас не арестовали, - сказала Маковкина. - Просто надо кое-что выяснить...

- Нет, меня арестовали! - звонким тенорком выкрикнул Зарванцев. - Мою машину осматривали как преступную. Мне не разрешили из Ташары ехать за рулем. Почему?

- Чтобы предупредить случайность.

- Я не преступник!

- Вы очень взволнованы. В таком состоянии нельзя управлять машиной.

- В Ташаре я не был взволнован. Я, говорю, не преступник! Официально заявляю вам жалобу на незаконные действия милиции. Меня не имеют права подозревать в том, чего я не делал!

- Не имеют права обвинять, если на то нет убедительных доказательств, - уточнила Маковкина.

Зарванцев мигом повернулся к Бирюкову:

- У вас есть убедительные доказательства?

- Нет, - спокойно ответил Антон.

- Вот видите!..

- Если вы в чем-то виновны, доказательства обязательно появятся.

- А если нет?

- Тогда вам нечего пугаться. Ну что вы, в самом деле, так взвинчены?

- Я не взвинчен... - Зарванцев с трудом начал брать себя в руки. - Я никогда не имел дела с милицией. Даже в вытрезвитель, как Овчинников, ни разу не попадал. Почему вы его не арестовали?..

- За что? - быстро спросил Антон.

- Разве Саню Холодову не Анатолий столкнул с балкона?

- Нет, не Анатолий.

- Значит, мой преподобный дядюшка это сделал? Представьте себе, товарищ Бирюков, в пятницу после вашего ухода мне вдруг позвонила Люся Пряжкина и такое рассказала о Ревазе, что я, придя в ужас, немедленно уехал в Ташару.

- Что же такое страшное Пряжкина вам рассказала? - стараясь взять инициативу допроса в свои руки, спросила Маковкина.

Зарванцев слово в слово повторил "исповедь" Пряжкиной перед нянечкой Ренатой Петровной. Затем, чуть поколебавшись, добавил:

- Еще Люся говорила, что видела, как после несчастья с Саней Холодовой Реваз выбежал перепуганный из Юриного подъезда. Уверяю, дядя наверняка покушался на изнасилование!

- Пряжкина следила за Ревазом Давидовичем?

- Нет, она зачем-то шла к Деменскому, и буквально на ее глазах случилось несчастье.

- Что Пряжкиной нужно было у Деменского?

- Не знаю. Видимо, Люся там с Анатолием Овчинниковым встречалась, пока Юры дома не было.

- Она специально позвонила вам, чтобы рассказать о Ревазе Давидовиче?

- Нет, Люся искала Овчинникова, чтобы ехать с ним в Шелковичиху, на дачу Реваза.

- Зачем? - продолжала спрашивать Маковкина.

- Этого не могу сказать, не знаю.

- Что ж не поинтересовались?

Альберт Евгеньевич приложил руку к сердцу:

- Представьте себе, испугался. Думаю, за такие разговорчики, чего доброго, меня соучастником посчитают.

- Кто увез Пряжкину от кинотеатра "Аврора" на машине Реваза Давидовича?

Зарванцев вроде бы насторожился, однако ответил почти мгновенно:

- Сам Реваз и увез. Люся ведь сказала...

- Степнадзе не было в тот день в Новосибирске. Он в Омске был, у двоюродного брата, - глядя Зарванцеву в глаза, сказала Маковкина.

- У Гиви?!. - довольно искренне удивился Альберт Евгеньевич. - Гиви может соврать, если его Реваз предупредил.

- Соседи подтверждают.

- Гиви, спасая брата, может всех соседей купить.

- Всех "купить" невозможно.

- Вы не знаете способностей Гиви!

- А не могла, скажем, Нина дать "Волгу" одному железнодорожнику... предположительно начала Маковкина.

- Нет у нее никаких железнодорожников! - почти выкрикнул Зарванцев, но тут же опустил глаза. - Впрочем, за Нину ручаться не могу. Знаю лишь одно: в тот вечер она была в опере, где, к слову сказать, и я собственной персоной присутствовал.

- Понравилась опера? - внезапно вставил вопрос Бирюков.

Зарванцев угодливо повернулся к нему:

- Ничего. Как-никак москвичи...

- Кто партию Игоря исполнял?

- Этот... О, как его... Представьте себе, я не любитель оперной музыки, артистов совершенно не запоминаю.

Бирюков переглянулся с Маковкиной. Та достала из папки оплаченные переводы наложенного платежа, изъятые Голубевым на почте, и, показывая их Альберту Евгеньевичу, спросила:

- Не объясните нам, что это значит?

Зарванцев натянуто улыбнулся:

- Это дядя с книголюбами обменивается.

- Деньгами?

- Зачем... Он им шлет книги наложенным платежом, они ему таким же образом присылают.

- Почему переводы идут на ваш адрес?

Альберт Евгеньевич нервно подергал на груди замок старенькой кожаной куртки.

- Нина ругает Реваза за то, что он тратит деньги по пустякам. Вот Реваз и придумал...

- Прежде, помнится, вы говорили, что не поддерживаете с Ревазом Давидовичем отношений, - вставил Бирюков.

- Затеянный Ревазом книгообмен - единственная связь между нами. Не мог же я в таком пустяке отказать дяде.

Маковкина достала бланки переводов, изъятые на Главпочтамте.

- А это что?

Вспыхнувшее было на лице Зарванцева удивление мгновенно сменилось растерянностью:

- Не знаю...

- Чьим почерком заполнены переводные талоны?