Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)

— Минуточку… — Зарванцев почти выбежал из комнаты. Щелкнув в коридоре замком, быстро вернулся, сел на прежнее место и, словно извиняясь, сказал: — Дверь открытой оставили. Мальчишки в подъезде шалят.

Антон встретился с его настороженным взглядом:

— Альберт Евгеньевич, расскажите, как вы с Овчинниковым и Саней Холодовой провели время в ресторане «Орбита».

— Нормально провели, без эксцессов. Разве что-то случилось?

— Да.

— Что именно?

Бирюков стал рассказывать о происшествии. Альберт Евгеньевич не сводил с него тревожно-настороженного взгляда. Выслушав до конца, дрогнувшим голосом спросил:

— Почему вы решили, что я в курсе дела? После ресторана я не видел Саню.

— Как с ней познакомились?

Зарванцев медленно, словно обдумывая каждую фразу, заговорил. По его словам, знакомство состоялось так.

В полдень 20 августа ему позвонил Овчинников и предложил «обмыть» свой отпуск. Когда Зарванцев пришел в «Орбиту», Анатолий Николаевич уже сидел там с красивой молодой женщиной, которая при знакомстве назвалась Саней. Овчинников при этом добавил: «Жена Юрика Деменского, из Челябинска к нему прилетела». В подробности Зарванцев вникать не стал. За весь вечер Саня выпила одну-единственную рюмку. Овчинников же пил основательно. Захмелев, пытался поцеловать Саню и настойчиво уговаривал отправиться утром на Обское море. Безудержно хвалился своим катером. В конце концов это бахвальство Сане, видимо, надоело, и она предложила разойтись по домам. Зарванцев, чувствуя тяжесть во всем теле, пошел к себе, а Овчинников, выпив «посошок» — чуть не полный фужер водки, отправился проводить Саню. На следующий день рано утром к Зарванцеву на квартиру неожиданно заявился Деменский. Узнав о проведенном вечере в «Орбите», стал «сам не свой»…

Альберт Евгеньевич поднял на Антона печальные глаза:

— Представьте себе, товарищ Бирюков, я даже испугался. Спрашиваю: «Что с тобой, Юра?» Деменский в ответ: «Алик! Саня Холодова на самом деле моя бывшая жена. Хотел к ней вернуться, а она — опять за старое. Ну, устрою я ей! На всю жизнь запомнит». И умчался… — Зарванцев поправил ворот рубашки. — Теперь ругаю себя: зачем правду рассказал? Знал ведь, что Юра ревнив… Признаться, Овчинников с панталыку сбил. Подумалось, сочиняет он насчет жены Деменского.

— Раньше Деменский сам о ней не рассказывал?

— Юра замкнутый. К слову сказать, человек он очень порядочный. Зарабатывает хорошо, но живет скромно.

— Жалеет деньги?

— Отнюдь. Просто тратит мало. Такси, например, для него — роскошь; драгоценности — пережиток прошлого; мебель, ковры и автомашины — мещанство; курортные вояжи и выпивка — бессмысленное занятие. Словом, все то, на что можно истратить деньги, для Юры не представляет интереса. Чем он увлекается, так это книгами. Спекулянты, знающие Юрину слабость, втридорога с него берут…

— Не знаете случайно, сколько заплатил Деменский за старую Библию с «автографом» Дарьи Сипенятиной? — будто между прочим спросил Бирюков.

Зарванцев, резко подавшись вперед, словно не понял:

— С чьим автографом?.. А-а-а!.. Библию по Юриной просьбе я случайно перехватил на книжном рынке за сто пятьдесят рублей.

— Не дороговато ли? — удивился Антон.

— Что поделать? На уникальные издания цены бешеные. Да что там уникальные! За книжки современных популярных писателей и то спекулянты берут по десять-пятнадцать номиналов.

— Не запомнили того человека, у которого Библию купили?

— Давно это было, товарищ Бирюков… — Зарванцев чуть-чуть улыбнулся. — Представьте себе, теперь уже не могу даже припомнить: у мужчины или у женщины купил.

— Так что же все-таки, Альберт Евгеньевич, могло случиться в квартире Деменского? — возвращая разговор к происшествию, спросил Антон.

— Ума не приложу…

— Вы сказали, будто Деменский грозил Сане…

Зарванцев, словно защищаясь, испуганно вытянул перед собой руки:

— Что вы, товарищ Бирюков, что вы! Угрозу Юра в горячке выпалил. Остынет, даю слово, пальцем не тронет женщину. Деменский сентиментален, любит копаться в душевных переживаниях, бичевать себя за пустяковые ошибки. Ему словно не хватает эшафота общественности, и он, казня себя, изобретает свой собственный эшафот. Нет, товарищ Бирюков, подозревать Юру в чем-то плохом — откровенная нелепость!

— А что об Овчинникове можете сказать?

Зарванцев пожал плечами:

— Когда-то в футбольных «звездах» ходил. После пытался стать тренером, но водочка помешала. Поступил по своей специальности в речпароходство, почти в капитаны там вышел, но опять же спиртное… Сейчас работает в домоуправлении: не то слесарит, не то снабженческой деятельностью занимается. Мужик пробивной…