Ставка на смерть

— Французы свалили из Евросоюза, потому что до чертиков устали, что их постоянно мешают со «старой Европой». Они испытывают уже физические мучения из-за десятилетий политической импотенции и используют Китай, чтобы снова утвердиться в мировой политике. Обеспечивают их экономическими и ядерными мускулами, так сказать. Вот в принципе и все, как я это понимаю.

Брик кивнул:

— Точно. Пятьдесят лет, когда Америка и СССР устанавливали правила игры, сильно лупили по французскому самолюбию. Но их новые отношения с Китаем, Алекс, они более сложные. Китай и Франция подпитываются друг от друга. Но у штурвала не Франция, а Китай. И взбирающийся на гребень Китай использует восставшую из пучины морской Францию, направляя международные интересы обоих в выгодное русло.

— Предельно просто, не правда ли? — сказал Конгрив. — Китай хочет нефти, а Франция — власти. Вуаля!

— Да, Эмброуз, и если им удастся задуманное, Америке придется ввязаться в войну, чтобы защитить свои интересы в Заливе.

— Франция мечтает оседлать тигра, — заметил Хок. — А тигры кусаются.

— Да, — сказал Брик. — Франция может оказаться всего лишь безвольной пешкой в этой игре. Китай готов пожертвовать ею при первой же возможности. Но сейчас, как ты говоришь, Алекс, Франция просто устала быть на вторых ролях. Сейчас она в центре всеобщего внимания, и это именно то место, где она и хочет быть.

— А Китай остается в тени, именно там, где он и хочет быть, — согласился Алекс.

— Да, сейчас в Париже идет отчаянная борьба за власть. Два дня назад было совершено покушение на Бонапарта, вчера убили премьер-министра. Я думаю, что корни этих преступлений следует искать в Пекине. Прямо у самой верхушки Коммунистической партии Китая — могущественного гонконгского ставленника — генерала Сан-эт Муна.

Конгрив изумленно захлопал глазами:

— Коммунистическая партия Китая убрала Хонфлера. Господи, зачем?

— Чтобы очистить дорогу для своего протеже — ужасного принца Бонапарта.

— Расскажи подробнее, Брик, — попросил Хок.

— Пока мы ничего не можем доказать, — сказал Келли. — Но полагаем, что китайский агент, работающий на Муна, убил директора «Сотбис» прямо в его личном кабинете, окна которого выходят прямиком на Елисейский дворец. Потом застрелила Хонфлера из снайперской винтовки. К счастью, султан Омана при этом нападении не пострадал.

— Ты сказал «застрелила» директора? Это была женщина?

— Да, точнее женщина с китайскими дипломатическими вверительными грамотами. Она ускользнула в последовавшей за убийством суматохе.

— Надо же, черт, — сказал Хок, глядя на Конгрива. — Кажется, на наш берег высадились целые толпы китаянок-убийц. Брик, у тебя есть свидетель, который сможет ее опознать?

— Да. Человек, работающий секретарем в приемной парижского офиса «Сотбис», выжил во время взрыва, который прогремел на улице за несколько секунд до убийства. Он снабдил нас подробным описанием киллера. Женщина лет семидесяти, прекрасно одетая — во все французское, причем от кутюр. Пришла покупать очень дорогие драгоценности. Ее проводили наверх в кабинет директора для частного просмотра коллекции, где она и убила бедолагу директора каким-то оружием с отравленным наконечником. Могу добавить, что наконечник она вонзила ему в пах.

— Мило, — Конгрив поморщился. — У нее случайно с собой зонтика не было?

— Прекрасная мысль, — одобрил Келли, улыбаясь Эмброузу.

— Оружие массовой дедукции, — вступил Хок, похлопывая Эмброуза по плечу.

— Ты слишком любезен, — прокомментировал Эмброуз и сделал глоток из своего бокала.

Хок потер покрытый легкой щетиной подбородок.

— Где во время всего этого кровавого действа был Люка Бонапарт?

— Он был в своем новом кабинете в Елисейском дворце.

— Разбирался с крайне взволнованной прессой? Грядущее вторжение Франции в Оман произвело настоящий фурор.

— Французская пресса в ярости? — спросил Конгрив с кривой усмешкой.

— Шутишь? Французская пресса в экстатическом восхищении. «Пари суар» вышла с заголовком «Франция идет вперед!» Весь остальной мир понимает, что они совершают вторжение, а французы говорят, что их «пригласил» султан. Мои парни думают, что Бонапарт как-то надавил на султана. Ну, там пригрозил расправой ему или его семье, или, может, в каком-то виде присутствовал шантаж. Другое объяснение придумать трудно.

— Я найду его, Брик! — пообещал Хок.

— Да. Но строго неофициально. На этом задании, приятель, ты действуешь, как агент НЗК. Повторяю, Соединенные Штаты ни в коем случае не могут себе сейчас позволить вмешаться во французские или в арабские дела.

— Но я могу в это вмешиваться? — сказал Хок. — Тихо? Конечно, можешь. В конце концов ты же британец. У тебя за плечами лет триста-четыреста вражды с французами. Я хочу, чтобы ты вмешивался в это себе на радость.

— Я тоже люблю вмешиваться, — сказал Эмброуз. — Это у меня в крови.

Келли улыбнулся: