Ставка на стюардессу

– Валька оплачивает. Дочка моя.

Я удивленно посмотрела на Валентина Валентиновича.

– Знаешь, я тоже удивился. Но, оказывается, я не зря отправлял ее в Лондон учиться. Она не только пила, но и работала. Хотя в России этот вариант встречается довольно часто. Она пила от неустроенной личной жизни, как обычно пьют бабы. Но как-то трудилась удаленно. Я, Даша, этих современных технологий не понимаю. Я производственник и человек старой формации. Я знаю, как асфальт уложить и как на этом сэкономить. Вот он асфальт, можно посмотреть, потрогать, проехать по нему. За это мне платят деньги. А что она там на своем компьютере делает, сидя дома и потягивая виски из стоящей под столом бутылки… Не понимаю!

Валентин Валентинович рассмеялся и налил себе водочки.

– То есть ваша дочь переводила какие-то деньги…

– Даша, я не знаю. Ты кто по специальности? Ты же финансовый институт окончила?

– Финансовый аналитик. Аналитик по акциям.

– У моей Вальки какая-то другая специальность, но тоже финансовая.

И тут я вспомнила слова Креницкого. Он говорил, что Валентина умная и образованная. И на самом деле Лондонскую школу экономики за взятки окончить нельзя. Там не будут «рисовать» отметки. Я точно вспоминала его фразу: «Она какие-то деньги куда-то перевела». Потом она хвасталась перед Креницким, а ему было до лампочки. Он с ней сошелся, чтобы рога Ивану наставить. Не из-за самой Валентины, а из-за Ивана. Сама Валентина ни Ивану, не Креницкому не была нужна.

И…

Месть отвергнутой женщины. Месть женщины, которая поняла, что ее только использовали. Месть брошенной женщиной, когда оказалось, что не она сама была нужна. Месть обиженной женщины. Месть женщины, которой плюнули в душу.

Весьма интересная версия. В особенности если учесть, что эта женщина имеет блестящее финансово‐экономическое образование, умна и страшно хочет отыграться.

Она вполне могла отправлять предупреждения мне и Алине, когда мы начинали отношения с Иваном. Из женской солидарности? Просто предупредить? Ради того, чтобы мы отвергли Ивана? Или потому, что он выбрал нас? Сделать пакость нам? Из каких-то других соображений? Хотя какое это имеет значение сейчас?

Я помнила, что Смоленский сказал про отношения своей дочери с Валерием Павловичем Васильевым во время нашей первой с ним встречи: «Прямо спрашивал: чего тебе надо? На место Ивана метишь? Нет, говорит, у меня семья, разводиться не собираюсь. Зарабатываю хорошо, занимаюсь тем, что нравится. А с Валентиной вашей секс обалденный, такого никогда в жизни не было».

Но был ли секс на самом деле?

– У них с Васильевым могли быть деловые отношения? – спросила я у Смоленского.

Валентин Валентинович очень внимательно посмотрел на меня.

– Мне это не приходило в голову, – в задумчивости произнес он. – Хотя сейчас, когда ты это сказала… Васильев возглавлял детективное агентство. Вроде они международной деятельностью занимаются. А Валька, значит, отслеживала движение денежных средств? Так получается?

Я пожала плечами.

– Ну, Валька… Вот уж не думал, что моя дочь… Но ведь она откуда-то взяла деньги на эту американскую клинику?

На этой ноте мы расстались, я позвонила профессору Синеглазову, вкратце рассказала про встречу с Валентином Валентиновичем Смоленским и предложила вместе съездить в детективное агентство Васильевых и поговорить с младшим Васильевым, поскольку задать вопросы его отцу мы не могли физически.

– Может, Артамонова с собой возьмем? – спросил Симеон Данилович.

– А его-то зачем?

– Для массовки. Нам ведь там будут совсем не рады. И мы же будем в первую очередь говорить о наследстве, а он – один из «наших».

В общем, мы поехали втроем и без предупреждения.

Узнав о нашем прибытии, младший Васильев, Павел Валерьевич, согласился нас принять.

– Сканы страниц дневника Аполлинарии Антоновны получил, – начал он с места в карьер. – Значит, все, что проделали мои дед и отец, было зря. Кстати, у кого хранился дневник?

– У моих предков, – сказала я.

– Кто бы мог подумать… Вас мы меньше всего принимали в расчет. Вашу семейку. Хотя мой дед говорил, что веселая вдова Салтыкова вполне могла родить внебрачного сына совсем не от конюха. И именно вам, Даша, через несколько поколений передались самые лучшие гены.

«Примерно то же самое говорил олигарх Бегунов. Не про гены, про отца воспитанника Аполлинарии Антоновны. Но не от царя же Салтыкова родила моего предка? По меркам того времени, она была уже немолодой женщиной. И не балериной, и не юной певичкой. Где она могла познакомиться с кем-то из венценосных особ? Вообще с кем-то из высшего света? Да, она не была крестьянкой, но куда она выходила или выезжала в те времена? Она не могла ходить по кафе, интернета не было. Балы предназначались для вывода в свет юных девушек. Она уже дочь свою должна была выводить! Хотя во время прогулки в каком-нибудь саду… Но с кем?!»

– Аполлинария Антоновна умерла в Карелии, – напомнила я. – И тогда в Карелии оставались только мои предки. Васильев умер ребенком. Артамонова уехала в Петроград, то есть уже в Ленинград. А мои предки остались. Логично, что дневники хранились у них.