Ставка в чужой игре

Двадцать пять минут спустя я уже высматривал Блум в фойе особняка в Джорджтауне, где она велела ее отыскать. В этом доме я уже бывал. Он принадлежал женщине, которая была профессиональной светской львицей и хозяйкой приемов (такое все еще существует в Вашингтоне). В свое время вышла замуж «за деньги», купила шикарный особняк в романском стиле на Кью-стрит и начала давать приемы, которые, по-французски грассируя, называла «салонами».

Заманить на такие мероприятия важных персон не так уж и трудно. Несмотря на все ловушки власти на Капитолийском холме, большинство сенаторов и конгрессменов живут как второкурсники во время сессии, ночуя вместе с другими политиками в апартаментах на Холме и питаясь едой навынос и сухими завтраками. Некоторые спят прямо в офисах. И большинство просто счастливо получить повод вырваться из квартирки с двумя спальнями, набитой мужиками среднего возраста в нижнем белье.

Вот я и очутился здесь, в блистательном поднебесье светского мира Вашингтона: на вечеринке, которая заканчивается в половине десятого и где самые жаркие споры вспыхивают из-за оценки деятельности бюджетного управления конгресса. Я поболтал со знакомым лоббистом, пока тот обшаривал взглядом фойе в поисках более интересного собеседника. Заметив толстяка в кремовом костюме, он с облегчением бросил: «О, природный газ тоже здесь» – и рванул к нему, даже не дослушав меня.

Наконец я заметил Блум возле бара. Мне требовалось выяснить, на кого работает Линч, и найти способ выйти напрямую на его начальство. Я знал, что у Линча есть прикормленные копы, поэтому обратиться к властям напрямую было столь же рискованно, как ходить по минному полю, но Блум могла помочь отыскать через него тропу.

– Вам больше не попадались наши друзья из переулка? – спросил я.

– Нет. А вам?

Она взяла с подноса проходившего мимо официанта два бокала вина и протянула один мне.

– Возможно.

Она подала мне знак следовать за ней. Мы прошли через гостиную и поднялись на второй этаж. Блум быстро провела меня через хозяйскую спальню в кабинет. Все стены там занимали полки с восхитительными старинными книгами в зеленых и коричневых кожаных переплетах, – наверное, какой-то дизайнер скупал их полками. В голове у меня вертелось столько преступлений и угроз, что я ощутил себя среди этих вежливых вашингтонцев самозванцем, чьи руки все еще обагрены кровью. Но рядом с Блум я мог немного расслабиться, с радостью сознавая, что и здесь есть человек, который иногда ходит по тем же темным переулкам.

– Вам удалось узнать о них что-нибудь еще? – спросил я.

– Я ими не занималась, но знаю человека, с которым вы можете поговорить.

Дверь открылась, в кабинет заглянула хозяйка дома и увидела Блум, прислонившуюся к столу ее мужа. Женщина извинилась и закрыла дверь. Я представил, что Блум всегда так поступает: заходит в комнаты с табличкой «Не входить», располагается в чьем-то кабинете и ведет себя настолько естественно, что именно те, кто застает ее в таких местах, ощущают свое присутствие неуместным.

– Этот ваш человек имеет отношение к правоохранительным органам?

– Да.

– Я могу ему доверять?

Она не ответила, потому что смотрела на кого-то за моей спиной. В дверях стоял наш общий друг Так Штраус.

– Привет, ребята, – сказал он, входя и усаживаясь на боковину кушетки.

– Что случилось? – спросил я.

– О чем это вы разговариваете?

– Просто налаживаем кое-какие деловые контакты.

– Я кого-то из них знаю?

– Вряд ли.

В кармане у Блум зажужжало. Она взглянула на телефон:

– Черт, мне надо бежать.

Проходя мимо меня к двери, она чуть задержалась и шепнула мне на ухо:

– Могу вам помочь. Встречаемся снаружи через пять минут.

Когда Блум ушла, Так уселся на кушетку и откинулся на спинку.

– А я и не знал, что вы с Эмили друзья, – произнес он прокурорским тоном.

В наших кругах нет ничего странного в том, что мужчина и женщина дружат или уединяются, особенно когда дело касается бизнеса. Однако Так был чрезмерно ревнив ко всему, что касалось Эмили Блум. Хотя Так был практически обручен, он всегда дышал к ней неровно.

– Мы встречались пару раз. Она отличный профи.

– Знаю. У вас с Энни все хорошо?

– Конечно. Хотя приходится разрываться между работой и свадьбой. А что? Ты что-то слышал?

– Энни – изумительная девушка, Майк.

– Она тебе что-то сказала?

– Нет. Просто хочу посоветовать, чтобы ты не принимал все как должное.

– Никогда не буду.

Он всмотрелся в мое лицо.

– Мне пора идти, – сказал я и направился к двери. – Завтра с утра надо быть на Холме.

* * *

Блум стояла на углу в тени старого вяза, разговаривая по телефону. Когда я приблизился, она завершила беседу.

– Я же вам советовала не связываться с той бандой, Майк. Что произошло?

Она зашагала вниз по склону в сторону реки.

– Надеялся, что вы мне скажете. Вы узнали о них что-нибудь?

– Как я уже говорила, этим делом мы занимались очень поверхностно. Но у меня для вас есть имя: Пол Лэссетер.

– Городская полиция?

– Полевой агент ФБР. Он возглавляет расследование.

– Заслуживает доверия?