Ставок больше нет

Пассажиры, оказавшись в креслах, все как один повторяют необходимый ритуал: они чем-то шуршат в ладонях, а затем запивают водичкой. Грудной ребенок утопает в громких криках и слезах, пытаясь сглотнуть неудобную и неприятную пластиковую жвачку, отчего весь салон принимается недовольно, но негромко, бурчать.

К моему ряду подходит странноватый, престарелый лысый мужчина. Красная пластиковая карточка дрожит в его руке, как одинокий, забытый лист березы на октябрьском безжалостном ветре. Он вглядывается в кресла. Вглядывается в меня. Говорит:

— Что это за места? Зрение немного подводит.

— Со светом гораздо лучше, — отвечаю.

— А, — довольно гримасничает лысый и продолжает движение вглубь салона.

2016 год, авиакатастрофа в Индийском океане. Жесткая посадка на воде. Рекордное количество переживших крушение — двадцать. Вроде бы все здорово, но возникла проблема: одна из дамочек, почуяв, чем пахнет, острыми осколками стекла прорезала свои ноги до костей. А где кровь — там и акулы. Вытащить из бойни удалось всего шестерых. Их дальнейшая судьба неизвестна, но уверенно можно сказать — полученные травмы, откушенные ступни и оттяпанные пальцы никуда от них не делись. Ну, то есть вы поняли, что я имею в виду.

Организаторы просят участников быть чуть внимательнее к своему окружению — мало ли чего, но некоторые пассажиры воспринимают это слишком буквально и начинают проверять всех подряд кодовыми фразами.

Прямо перед взлетом у одной девчушки, видимо, отказали нервы, и она бросилась к выходу. Персонал агрессивно затолкал ее обратно и всадил в плечо тройную дозу транквилизаторов, уложив поникшее тело в свободное пространство бизнес-класса.

И это только пятерка самых известных и подозрительных случаев, всего описывается больше тридцати. Установить связь между крушениями никому так и не удалось. Ну, кроме конспирологов со второй страницы запроса в поисковике.

Самолет отрывает шасси от взлетной полосы и взмывает в воздух, быстро набирая высоту.

В общем, эти диванные детективы утверждают, что существует некая компания невероятного влияния и возможностей, которая предлагает всем желающим попытать счастья в безумной игре и постараться выжить в авиакатастрофе, сценарий которой каждый раз разный. Несметные богатства в обмен на гигантскую ставку из денег и человеческой жизни.

Невыспавшаяся стюардесса лениво и как будто нехотя сообщает о правилах безопасности на борту, а две ее ассистентки доносят информацию жестами, слегка пританцовывая в предвкушении. Они рассказывают о ремнях, кислородных масках и прочих атрибутах полета — особенно этого. Стюардесса заканчивает и, зевая, вопрошает куда-то в потолок:

— Зрение, что ли, немного подводит…

Любой адекватный человек скажет на это: ага, конечно. А еще факт в том, что Земля, на самом деле, плоская. Или что всем миром управляет двенадцать влиятельных масонских семей. Или что СПИДа не существует. Или что-нибудь про Нибиру.

Салон хором реагирует:

— Со светом гораздо лучше!

Но любой летящий на этом рейсе подтвердит, что это — абсолютная правда.

— А вот хер вам, — ухмыляется стюардесса, — рано еще. Поспите пока.

Свет в салоне гаснет, и несколько десятков пассажиров погружаются во тьму. Из собственных мыслей, надежд, мольбы и тревоги.

Я тоже могу подтвердить.

Наверное, спать прямо перед смертью с вероятностью более чем в 99,99 процентов — не лучшая идея. Но я использую возможность, чтобы хотя бы чуть-чуть подремать. Силы могут пригодиться на дальнейшую борьбу — если она действительно случится.

Моя ставка — 480 тысяч долларов. Продал все, что мог продать. Мой множитель — 997. Выплата в случае победы — почти 500 миллионов зелеными. Если мой множитель окажется самым высоким среди выживших, то сумму разделят на количество счастливчиков. В моих же интересах остаться единственным.

Сквозь дрему я слышу, как сзади меня перешептываются два парня. Из их разговора я узнаю, что один из них волнуется больше обычного, потому что летит в первый раз.

И сразу в последний? Отчаянно.

Небо за иллюминатором постепенно светлеет, а в салон потихоньку пробираются лучики солнца, что сегодня на десять тысяч километров ближе, чем обычно.

Поворачиваюсь к парням.

— А какая разница? Самое страшное обязательно произойдет.

Потягивающиеся стюардессы у кабины пилота готовятся к исполнению служебных обязанностей.

Летящий в первый раз парень посмотрел на меня с какой-то странной, нездоровой ненавистью.

В проеме появляются тележки с едой и напитками.

Больше не буду вмешиваться. Этот чувак может в панике и вилку мне в спину воткнуть.

Уверен, что алкогольные напитки будут сегодня в приоритете. Так и есть: бухло идет нарасхват. Я тоже не отказываюсь:

— Бурбона, пожалуйста!

Пассажиры плотно налегли на стаканы, закусывая едой из контейнеров, и вскоре напряжение сошло на нет — атмосфера остыла и трансформировалось во что-то, издали напоминающее дружеские посиделки.