Ставок больше нет

В иллюминатор уже различимы небоскребы огромного города, сиденья ходят ходуном, сирена визжит, как свинья, и это значит, что настало время для самого интересного. Все, как и обещали организаторы.

Остывшая атмосфера теперь накалилась и приобрела совершенно разнузданный характер. По всему салону туда-сюда летают брошенные стаканчики, недопитые бутылки и сорвавшийся с ремней безопасности младенец. Молодой очкарик со скудной бородкой прямо сквозь темно-синюю юбку насаживает горбунью, а та орет так громко, что ее стоны перебивают даже децибелы сошедшей с ума сигнализации. Накаченная транквилизаторами девчушка подставляет себя в проходе под удивительно мобильный пах отказавшегося от службы пилота. Последний супружеский долг отдают друг другу и семейные пары. И только два брата-близнеца с пивными животиками мирно и спокойно молятся — наверное, какому-то рыбному богу.

Откуда-то сверху валятся кислородные маски. Я делаю пару живительных вдохов.

Добрая половина салона ожидаемо блюет.

Я поворачиваю голову к двум парням позади меня и с ужасом замечаю, что они, справляясь с тряской, отчаянно дерутся на пластиковых вилках.

Точно как на безумной рейв-вечеринке.

Я подсаживаюсь поближе к разборке и вслушиваюсь в их воинственные крики, пытаясь абстрагироваться от инфернальных стонов горбатой мадам неподалеку:

— Это она мне телефон оставила!

А?

— Мне, дебила кусок!

Вообще-то мне?

Кажется, у странноватого трясущегося пенсионера случился инфаркт, но никому до этого нет никакого дела.

Вот же меркантильная белокурая сучка. Ее шансы добыть себе выигравшего богатенького дурачка гораздо выше, чем у нас по отдельности — выжить.

Парень, который летит в первый и последний раз, с наскока атакует товарища вилкой в шею, и та, ломаясь, впивается несчастному прямо в артерию. Тонкая струйка крови вырывается из сосуда и с силой брызжет на соседние иллюминаторы. Убийца замечает меня, как свидетеля его деяния, и неотрывно смотрит в мои глаза с какой-то странной, нездоровой ненавистью.

Пенсионер, схватившись за сердце и не в состоянии согнуться, мотается по салону и, если честно, чем-то очень напоминает сносимый памятник.

Я ни за что на свете не стану разочаровывать летящего в первый раз парня, взявшего в последние секунды своей жизни грех на душу.

Ревущий младенец пролетает мимо с бутылкой рома в руках.

Самолет уже скользит над крышами зданий, собирая на двигатель стаи птиц. В любой момент мы рухнем прямо на оживленные улицы “Большого яблока”. Я пристегиваюсь и погружаю рот в кислородную маску. Я максимально настраиваюсь на успех. Я думаю о том, что смогу совладать с крушением.

Огонь охватывает заднюю часть салона.

О том, что занял единственно верную позицию и сделал все правильно.

Попавшийся на пути строительный кран перерубает крыло надвое.

О том, что меркантильные суки должны сдохнуть нахрен.

У этого придурка больше не осталось вилок, ведь правильно?

О том, что я выживу и начну совершенно новую жизнь, в которой никогда не найдется места подобному хаосу.

Самолет ляпнется брюхом сразу на сотню автомобилей в трафике.

О том, что огромная куча зеленых, как лист подорожника, купюр вылечит все мои бывшие и будущие раны.

Меня окатывает волной из бухла, пепла, крови, рвоты и младенческой мочи.

О том, чт