Ставок больше нет

Женщина с коляской медленно разворачивается посреди разбегающихся в разные стороны горожан и спокойно удаляется.

Два вооруженных автоматами командира в касках идут впереди взвода… Улица пустеет, не сразу, но как-то подчеркнуто враждебно по отношению к военным. Небольшая толпа у дверей бакалейной лавки расходится, словно повинуясь молчаливому приказу. Люди заворачивают во дворы, скрываются в подъездах.

Хозяйки, обступавшие повозки зеленщиц, как по команде исчезают, а какой-то мальчуган, засунув руки в карманы, нарочито медленно пересекает улицу прямо под носом командиров…

Прислонившись к дверному косяку невзрачного дома, два молодых и крепких парня насмешливыми взглядами провожают военных.

Оба держат правую руку в кармане куртки.

Конспиративная квартира

Прокуренная, бедно обставленная комната.

Четверо мужчин, встав по обе стороны от окна, так, чтобы их не заметили с улицы, наблюдают за происходящим.

Ланглуа – высокий, костлявый, с бритым подбородком; Диксон – тощий и нервный, с бородкой; Пулен – седовласый, в очках в железной оправе; Ренодель, могучий, краснорожий, улыбающийся.

Они покидают свой пост у окна и собираются посередине комнаты у круглого, уставленного стаканами стола, за которым сидит, спокойно покуривая, Пьер Дюмен.

Худая физиономия Диксона выражает беспокойство.

– Видел? – спрашивает он у Пьера.

– Что именно? – осведомляется тот, предварительно глотнув из стакана вина.

Небольшая пауза. Пулен садится, Ренодель закуривает, Диксон бросает взгляд на окно.

– Это продолжается с самого утра. Они о чем-то догадываются… – отвечает он.

Пьер сохраняет невозмутимое спокойствие.

– Возможно, – ставя стакан на место, отзывается он. – Но уж точно не о том, что им грозит завтра.

– А не лучше ли?.. – нерешительно начинает Пулен.

– Что? – резко повернувшись, обрывает его на полуслове Пьер.

– Подождать…

Поскольку Пьер раздраженно передергивает плечами, Ренодель поспешно вставляет:

– Всего три дня. С тем, чтобы усыпить их внимание…

– Струсил? – обжигает его взглядом Пьер.

– Пьер! – вздрогнув и покраснев протестует тот.

– Восстание не откладывают, – убежденно заявляет Пьер. – Все готово. Оружие роздано. Парни в боевом настроении. Если станем ждать, рискуем не удержать их в подчинении.

Воцаряется тишина. Ренодель и Диксон садятся.

Пьер обводит строгим взглядом лица четырех товарищей и сухо спрашивает:

– Может, кто-то из вас не согласен? – Все молчат, и он продолжает: – Хорошо. Значит, завтра в десять. Вечером будем спать уже в покоях Правителя. А теперь вот что… – Присутствующие склоняются над столом, лица их напряжены, серьезны. Пьер вынимает из кармана и разворачивает карту восстания. – …Выступление начнется в шести различных точках…

Спальня Евы

Ева по-прежнему лежит на диване с закрытыми глазами. Внезапно она поворачивает голову, широко открывает полные растерянности глаза, словно ей привиделся кошмар, и истошно кричит:

– Люсетта!

Она приходит в сознание, но мучается от сжигающего ее изнутри пламени. С усилием приподнявшись, Ева отбрасывает одеяло и садится на край постели. У нее кружится голова. Она протягивает руку и хватает стакан с водой, стоящий на ночном столике. Залпом выпивает его содержимое и морщится.

– Люсетта! Люсетта! – зовет она слабеющим голосом.

Улица, на которой собираются заговорщики

– Пьер! – кричит молодой человек лет восемнадцати, бледный, нервный, явно что-то замышляющий.

Пьер только что покинул обшарпанный дом, в котором проходило заседание. Услышав свое имя, он смотрит в сторону зовущего, затем отворачивается и обращается к двум стоящим у входной двери на стреме крепким малым:

– Сейчас и другие спустятся. Можете идти. Сбор здесь, в шесть вечера. Ничего нового?

– Все тихо. Только вот этот стукачок… хотел войти, – отвечает один из них, кивком указав на молодого человека, наблюдающего за ними с другой стороны улицы.

– Люсьен? Ну и ну! – бросив снова на него взгляд и пожав плечами, произносит Пьер.

Отпустив часовых, которые быстрым шагом удаляются, Пьер подходит к своему велосипеду, привязанному цепью к колышку, и наклоняется над ним. В это время Люсьен переходит улицу.

– Пьер… – зовет он.

Тот его даже не замечает. Он снимает цепь и убирает ее под седло.

– Пьер! Выслушай меня! – умоляет паренек, подходя к Пьеру. Тот выпрямляется и молча с презрением смотрит на него. – Я не виноват… – жалобно произносит Люсьен.

Пьер рукой отстраняет его со своего пути и толкает велосипед вперед. Парень следует за ним, бормоча:

– Они истязали меня, Пьер… Часами избивали, а я почти ничего не сказал…

Пьер спокойно сходит на мостовую и садится на велосипед. Люсьен преграждает ему путь, положив руку на руль. На его лице гнев вперемешку со страхом.

– Вы слишком жестоки! – выходит из себя он. – Мне всего лишь восемнадцать, я… Если вы меня бросите, я всю жизнь буду считать себя предателем. Пьер! Они предложили мне работать на них…

На этот раз Пьер в упор смотрит на него. Люсьена бьет крупная дрожь, он цепляется за руль и срывается на крик:

– Ну, скажи же что-нибудь! Так очень удобно, ты не прошел через это! Ты не имеешь права… Ты не уедешь, не ответив мне… Не уедешь!