Стажёр

— Как что, — отвечает мой босс. Сам за столом сидит, важный такой. — Вступление в должность. Всё же заранее обговорено — или забыл?

А, вон оно что. Конечно. Как там Матвей сказал: был инород, а станешь нашим, со всеми потрохами?

Ладно, деваться некуда. Взялся за гуж — не говори, что не муж.

Протянул я руку.

Этот ушастый мою руку кверху ладонью повернул, брелок блестящий в неё вложил и своей ладонью накрыл. Сам мне в глаза смотрит пристально, аж неприятно стало. Посмотрел, посмотрел на меня, прижмурился и бормотать стал непонятное что-то.

Сначала ничего не было, потом по руке мурашки побежали, всё сильнее.

Чувствую — жарко, а руку вообще как над костром держат, вроде шашлыка.

Хотел ладонь отдёрнуть, но не стал. Вдруг, если руку вырвешь, плохо будет. Как в одной книжке написано — если вырвешь руку, то ты не человек. Животное, которое и прикончить не жалко.

Держусь, терплю. А жара всё сильнее, и чувак этот бормочет не переставая, раздражает.

Такая злость во мне поднялась, даже сам удивился. Вообще я парень мирный, понапрасну на людей не кидаюсь. А сейчас так и прибил бы. Особенно вот этого, с мордой полуэльфа.

Разозлился так, что аж пар из ушей вот-вот пойдёт. И сразу легче мне стало — жар стал утихать, рука уже не шашлык, а так — терпимо. Выдохнул я с облегчением, а мой босс голос подал:

— Ну что, закончили вы? Мне ехать пора.

Ушастый кивнул, а сам на меня смотрит странно, будто бы с испугом. И пальцы у него, что мою ладонь сжимают, подрагивают. Со стороны не видно, но я-то знаю.

— Всё в порядке? — это пожилой в очках спрашивает.

— Да, — ушастый ответил.

Руку разжал, ладонь мою отпустил. Брелок взял и обратно в карман засунул.

— Ну, раз всё в порядке, давайте закончим процедуру, — сказал пожилой в очках.

Бумагу в своей папочке разгладил, перо в чернильницу окунул — я такие только на картинках видел — и мне протягивает:

— Распишитесь, милостивый государь. Вот здесь и здесь.

Расписался я, ладно хоть не кровью заставили. Обычными чернилами. А перо, наверное, для внушительности. Типа — традиция.

Забрали они бумаги свои, раскланялись.

А я стою, ничего не понимаю — и где эффект? Что я должен чувствовать-то?

Господин мой в колокольчик позвонил, сказал лакею:

— Лошадей подавай. Едем.

Глянул на меня, ухмыльнулся во весь рот:

— Что, ваше благородие, обмочил портки? Напугался, вижу, вижу. Да ты не смущайся. Был полицейский, стал нашенский. Заклятие это крепкое, проверенное. Зато теперь ты мне никакого худа не сделаешь. Тебе же лучше!

Засмеялся и пошёл из кабинета.

— За мной, Тузик!

Постоял я, посмотрел ему в спину и пошёл следом.

Глава 25

Прикатили мы в собрание. Особняк этот я в городе раньше видел, только внимания особого не обращал. А сейчас вокруг не протолкнуться. Кареты с гербами на дверцах туда-сюда одна за другой подкатывают, кучера бранятся, лакеи так и бегают. Из карет важные господа выходят, дамы за ними — все разнаряженные, как куклы из коробки.

Господа Филиновы на вороных подкатили. Наш босс с хозяйкой, все из себя важные, и мы с ними. Мы — это Матвей, я и всякая обслуга: кучер, лакей, ещё лакей — размером со шкаф.

Лакеи с кучером возле кареты остались, а мы с Матвеем за хозяином пошли. Оба мы одеты слугами, но по-разному. Матвей в ливрее, вроде как доверенный слуга со всякой мелочью в несессере, что хозяину может пригодиться. А я в сюртучке тёмном и галстуке, приглаженный, аккуратный и серьёзный до невозможности. С папочкой бумаг в руках — личный секретарь.

Это хозяин придумал. «Ты же, — говорит, — в университетах обучался. Вот и будешь за мной бумажки носить». Сказал, а сам смеётся. Ну и ладно. Зато я теперь личный охранник на полном доверии.

Как только меня тот эльвийский хмырь обработал, а я бумагу подписал, все смотреть по-другому стали. Раньше чужой был, который в дом по знакомству втёрся, а теперь своим сделался. Можно при мне что хочешь творить, всякое болтать, сплетничать и вообще не стесняться.

Я, пока в город ехали, спросил у своего начальника — что будет, если заклятье на верность нарушить.

Филинов только усмехнулся. «Тебе капитан расскажет». На Матвея глянул, тот поморщился, но сказал, нехотя так: «Даже не пробуй. Рыбу ловил когда-нибудь? Видел, как щука крючок заглатывает, до самой жопы? Его к себе тянешь, он наружу лезет, щуку наизнанку выворачивает... Вот и с тобой то же будет».

Сказал, к окошку отвернулся, рот сжал — как чугунный ящик захлопнул.

Так и не добился я больше ничего. Но и этого хватило. Всю оставшуюся до города дорогу представлял, как щуку через задницу выворачивают.

Внутри особняка уже народу полно, все нарядные, важные, кучкуются по интересам. Наш босс, как вошёл, сразу принялся руки пожимать, кому сильнее, а кому не очень. Матвей за ним вышагивает, мрачный как туча. Не нравится ливрея бывшему капитану.

А мне что, я тут как в музее, даже лучше — ещё и деньги платят.

Хозяйка, жена босса, с подружками скучковалась, там такие дамы — в три обхвата. Наша ещё ничего, скромно так. Стоит прямо, будто кол проглотила, улыбается — но видно, что по обязанности. И правда, недобрая дамочка.