Стебалово

...Дэня приземлился точно на крышу вопившего Шмона, поэтому Шмону пришлось прибавить громкость и звать подкрепление. Впечатав коллегу в паркет, Дэня не успел оглянуться, как на его задницу обрушилась серия безостановочных ударов, каждый из которых оставлял на булках по четыре отметины. Даже без университетского образования можно было догадаться, что Серафим работал вилкой. Таким образом, за считаные секунды в жопе Дэни появилось восемьдесят восемь дырок... Отымев столь необычным способом Дэню, Серафим уделил внимание Шмону, уж больно тот вопил, и стулом-вертушкой из бара отрихтовал его до абсолютного безмолвия.

Тут на помощь Дэне и Шмону бросились до десятка человек, купившихся на вопль Шмона "Наших бьют", однако Серафиму было достаточно вырубить одного из них, чтобы пацаны пошли на мировую и выразили убийце, столь веско заявившему о себе, необходимые знаки уважения.

Настоящим украшением стебалова стала песня бородатого шансонье "Дави понты, лохан пробитый!", исполненная в самый разгар заварухи. В целом же, драка не обманула ожиданий. Гостям "Каннибала" было продемонстрировано редкое мастерство и удивительная жестокость мордобоя. Большая часть зрителей повыскакивали с мест и стоя аплодировали Серафиму. Словно голубки на свежую булку, со всех залов кабака слетелись официантки, чтобы своими глазами поглядеть, как метелят их местную крутизну, Дэню и Шмона. Махач удался на славу.

Поблагодарив публику за внимание, Серафим вернулся к стойке, за которой вновь появился бармен, и получил в качестве специального приза халявную пайку чистейшей водки (по распоряжению хозяйки, любой посетитель ресторана, загасивший Дэню и Шмона, награждался бесплатной выпивкой).

Жизнь "Каннибала" вернулась на круги своя. Полуживых вышибал вынесли за кулисы: ободренные захватывающим зрелищем, официантки радостно возобновили круговращения по залам; гости деловито уставились в тарелки с мясом; борода что-то запел в честь победителя.

Поманив пальцем бармена, Серафим положил на стойку фоторобот: характерный черный профиль на фоне белой стены.

- Не понимаю, что это, - прикинулся валенком бармен, бросив быстрый испуганный взгляд на карточку.

- Мне нужна эта женщина, - сказал Серафим.

- Это ж е н щ и н а? - продолжал валять дурака бармен.

- А ты что подумал? Ворона? - Серафим просунул под фоторобот преступницы десять баксов.

Бармен загадочно ухмыльнулся:

- Дайте-ка, еще раз погляжу... - и кинул второй испуганный взгляд на характерный профиль.

- Ее зовут Эммануэль. Она мне нужна. - Серафим добавил к червонцу червонец.

- Всем нужна Эммануэль, - двусмысленно заметил бармен, отводя вороватый взгляд к винным бутылкам. Под карточкой появилось еще десять баксов. Взяв в руки бутыль, виночерпий посмотрел на свет, сколько вина осталось на дне, и вздохнул:

- Очень мало.

Серафим добавил.

- Мало...- повторил бармен, не оборачиваясь.

Убрав со стойки сорок баксов, Серафим кинул полтинник одной купюрой и подвел итог:

- Достаточно.

- Пожалуй, - согласился бармен, повернув лицо к клиенту. - Но при одном условии.

- О'кей.

- Я вам говорю, где скрывается Эммануэль...

- А я ей не говорю, кто ее заложил, - кивнул Серафим.

- А вы смышленей, чем я сначала подумал, - похвалил бармен, спрятав деньги в карман.

- Сначала почему-то все принимают меня за остолопа. - Серафим с сожалением посмотрел на кровавый подтек, оставшийся на полу от Шмона. - Потом, увы, бывает слишком поздно.

- Поздно бывает что?

- Посмотреть правде в глаза.

- Да...- Бармен покачал головой. - Жизнь так скоротечна. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

- Да...- Серафим неожиданно взял бармена за шкирку. - Где Эммануэль, фуфло?! Долго еще мне будешь баки заливать?!

- О'кей, - опомнился тот. - Как выйдете из первого зала, проходите с левой стороны второй, спуститесь в третий, подниметесь в четвертый, по правой стенке дойдете до пятого - там увидите черную дверь. Если Эммануэль здесь, то она за этой дверью...

Она сидела за огромным черным столом перед литровым стаканом молочного коктейля, к которому постоянно тянулись ее большие жадные губы, покрытые густым слоем черной помады, раскладывала перед собой мудреный пасьянс и отдавала компетентные распоряжения заведующему производством. Николай Стервятник беспрекословно внимал указаниям хозяйки и что-то быстро помечал в толстой книге расходов.

- В коктейль "Старый мудак", - ворчала Эммануэль, - постоянно не доливают "Старого Таллина", а перцу и горчицы

кидают столько, что хоть зенки руками придерживай.

- Только ради потенции старых мудаков, - заметил Стервятник.

- Довольно им повышать потенцию, Стерва, один черт не встает. А молодые жалуются.

- Разберемся, Эммануэль.

- Ты разберись, Стерва, разберись, голубчик. А правда, что ль, бармен Иезуитов помочился в пивной баллон?

- Впервые слышу.

- А ты прислушайся.

- Хорошо, Эммануэль.

- Всякое болтают. Прислушайся, принюхайся, с этим тоже разберись.

- Обязательно.

- Кого за таким делом, короче, замету - руки с хреном поотрываю на месте. На фарш пущу. Поработают мне барменами!

- Да уж, Эммануэль.

- Как идет люля-кебаб из Наримана, дорогуша?