Стечение обстоятельств

Помню первое впечатление, когда увидел около машины грязное и мокрое нечто, похожее на невесту. Решил, что бомжиха или алкашка, что забредают на район, но также быстро исчезают. Сам не понимаю, что заставило откликнуться и помочь, привести в квартиру, предложить свою ванную и кратковременный приют.

Обратил внимание на точёную фигурку и дорогое бельё, когда избавлялась от грязной тряпки прямо на пороге, следуя приказу. Застав за примеркой моей рубашки, почти пришёл в ярость. Табу на мои вещи и нерушимый порядок вокруг.

Взгляд приковала тёмная вьющаяся копна волос, спускающаяся до самой задницы и сиюсекундное подчинение приказу, когда Арина беззастенчиво расстегнула и почти сняла рубашку. Непрошенные воспоминания возвращают к ней, и снова вижу перед собой сочные и такие манящие бёдра, в которые с наслаждением впивался зубами. А ещё эти чёртовы розовые соски, нагло торчащие вверх и призывающие к наслаждению и пороку. Вся кровь переместилась к паху, туда же свалили и все рациональные мысли, подбивая к разврату с молодым и знойным телом. Мысли дёрнулись в противоположном направлении, и с той самой минуты я задался целью ‒ испробовать молочное тело, которое просто изнывало и звало меня.

Недолюбленная. Недоласканная. Недопонятая.

Точно Котёнок, который ластится, трётся о ноги, мурчит, привлекая внимание и выпрашивая нежность. В тот момент Арина мне показалась именно такой. Карие глаза с зелёной дымкой; острый носик; красиво очерченные губы, припухшие после поцелуев; тело, так жадно откликающееся на меня. Отзывчивая и неудовлетворённая. Доверчивая девочка, которая сдалась под моим напором, а, точнее, и не пыталась сопротивляться.

Оттолкнула бы ‒ силой не взял. Такую, как Арина, силой можно с лёгкостью сломать и уничтожить. Мне же хотелось иного ‒ полного подчинения и ответного желания в её чуть зеленоватых глазах. И я его получил ‒ сполна.

Девчонка оказалась вкусной; мягкой, словно расплавленная карамель, которую хочется поглотить, обожравшись до беспамятства. Неискушённая и наивная, сама потянулась навстречу, позволив взять её так, как привык. И я брал, будто это моё по праву, получая в ответ поплывший взгляд и нежный шёпот. Сорвался, забыв о безопасности и осторожности, не принимая в расчёт, что знакомы пару часов, и Арина может оказаться кем угодно. Со мной такое было впервые. Всё полетело к херам и осталась только она, распластанная на постели и притягивающая мои губы для поцелуя.

Утром надеялся на продолжение ночных развлечений, но с удивлением обнаружил пустую квартиру, записку и кольцо, оставленное в расплату. Осмотрел помещение, думал, что Арина стащила что-нибудь, пока я спокойно спал. Взяла лишь наличку, и, если бы не уточнила это в записке, я вряд ли бы заметил, что мой кошелёк стал тоньше. Самое неприятное, что ушла в моей рубашке ‒ самой дорогой. Личный фетиш на кристально-белые рубашки не отпускает меня уже лет десять, а идеальный порядок необходим, как воздух.

Неоднократно думал: а что бы было, если бы осталась? Ничего, однозначно. Отвёз бы домой, вручив отцу и провинившемуся жениху, и свалил бы в туман, через пару дней забыв, как её звали. Вот только не забывается. Не до конца. И записка эта грёбаная. И её кольцо в ящике прикроватной тумбочки. Прочертила острым коготком тонкий след, повторно возвращающий мыслями к кареглазой неожиданности, так внезапно ворвавшейся в мою жизнь.

Тушу окурок в пепельнице, тут же подкуривая вторую сигарету. Белёсый дым струится прямыми стрелками, проникая в лёгкие и обжигая изнутри.

Что она сейчас делает? Куда идёт? На кого смотрит?

Возможно, вернувшись домой, Арина простила своего мудака-женишка и благополучно выскочила замуж, вычеркнув из памяти внезапное приключение, которое свело нас в одной квартире. Или, того хуже, сейчас с большим животом в ожидании пополнения. За полгода многое можно успеть, если постараться.

К чёрту её. И мысли о ней тоже к чёрту.

Не сразу обращаю внимание на телефон, который жужжит и двигается по столу. Кому приспичило в одиннадцать вечера?

‒ Да? ‒ Делаю последнюю затяжку и кидаю в пепельницу окурок.

‒ Глеб Романович, это Илья Осетин. Извиняюсь, что поздно, но дело такое…

‒ Говори. ‒ Обрываю. Не терплю лишних слов. ‒ По делу.

‒ У меня мать в Перми в больницу загремела. Инсульт, частичный паралич. Сестра просит приехать. Её навестить, да и в больнице решить возникшие проблемы. Рейс рано утром, я уже билет взял. Нужно, чтобы меня кто-нибудь из ребят подменил. Дня на два-три, не больше. Постараюсь справиться быстро. Если задержусь, предупрежу.

Выдаёт, как на духу, кажется, ни разу не запнувшись. Мама ‒ это святое. Тут вариантов нет, придётся отпустить парня.

‒ Свободных никого нет. Все по клиентам. А у тебя кто? ‒ Прокручиваю в голове сроки контрактов, вспоминая, не освободится ли кто на днях. На Илью договор только продлили, выходные не предусмотрены.

‒ Строганова.

‒ Твой график?

‒ Пять через два. Маршрут давно не меняется: подруга, институт, иногда кафе или развлекательный центр, дом. Скучно и однообразно.

‒ Сопутствующие сложности?