Стечение обстоятельств

‒ Ради меня.

‒ Мне кажется, все знают что-то, чего не знаю я. Чувствую себя овцой на заклание, которую подталкивают к обрыву и убеждают, что разбиться не больно. Ты можешь мне объяснить? Так, чтобы я поняла?

‒ Не могу, ‒ хрипит, прокашливаясь.

‒ То есть, им, ‒ указываю на дверь, в которую только что вышли Катя и Вера, ‒ можешь, а мне нет? Почему-то мне кажется, что твои любимые девочки в курсе. Напоминаю, именно я должна выйти замуж. И хочу, чтобы мне объяснили, что происходит! ‒ Не сразу понимаю, что по щекам стекают слёзы, и сейчас я не знаю, что больше меня уничтожает ‒ исчезновение Глеба из моей жизни или принуждение к браку.

‒ Так надо. Это всё, что я могу сейчас сказать. ‒ Поднимается, отворачиваясь к окну. ‒ Никаких дополнительных комментариев не будет. Ты сделаешь так, как сказано.

Делаю шаг назад, ещё один и ещё, пока не упираюсь спиной в дверь, и, нажав на ручку, выскакиваю из душного кабинета. Поднимаюсь наверх, перескакивая через две ступеньки. Запираюсь изнутри, не желая гостей и сразу набираю маму. Долгие гудки и долгожданный родной голос в трубке:

‒ Мамочка, привет! Он опять! ‒ почти кричу.

‒ Дочка, что такое?

‒ Отец заставляет выйти замуж за противного Олега. Ответить согласием послезавтра, на новогоднем празднике. Мам, я не хочу… ‒ скулю.

‒ Стоп. Как заставляет?

‒ Просто сказал: тебе сделают предложение ‒ ты согласишься. Отказы не принимаются.

‒ Не переживай. Я позвоню Демьяну и пусть он мне объяснит, откуда взялись такие условия. Мы с ним беседуем редко, но, видимо, сейчас именно тот момент, когда необходимо поговорить.

‒ Спасибо, мам, ‒ смахиваю слёзы. Каждое её слово вселяет надежду, что ненавистного брака можно избежать.

‒ Я сама тебе позвоню. Хорошо?

‒ Угу. Пока.

Забираюсь под одеяло, укутавшись с головой. Тело потряхивает, словно от болезненного озноба, а грудная клетка скованна болью. Нет слов, чтобы описать собственные чувства: обида, злость, стыд, страх, непонимание, ненависть ‒ термоядерный коктейль, который разрывает меня на части. Масса противоречивых чувств, неспособных ужиться вместе.

Вспоминаю, как пару часов назад отдавалась Глебу, шептала имя желанного мужчины и целовала, захлёбываясь им. Мой мир сосредоточился в глазах цвета неба, чтобы спустя время осыпаться пеплом к моим же ногам.

Как же права была Настя… Во всём. Каждое слово точно в цель ‒ правдиво, жёстко, неприятно. Я видела то, чего не было. Не сами люди не оправдывают наших ожиданий ‒ это мы рады обманываться, превознося их до небес.

Глеб по-прежнему для меня недосягаем. Ледяная глыба, лишённая чувств и эмоций, равнодушно рассматривающая мир вокруг.

Наши, так называемые отношения, всё равно бы закончились. Именно тогда, когда бы пожелал он. Моё мнение не в счёт, мои желания для него пустой звук, а чувства ‒ лишний элемент. Я лишняя. Наивная девочка, которая заглядывает большому блондину в рот и бежит по первому зову, подобно доверчивому щеночку.

Жалкий котёнок… Именно сейчас в памяти всплывает это словосочетание, напрямую характеризующее всё, что происходит в моей жизни. И, если Глеб уничтожил моё доверчивое сердечко, то папа закончил начатое, разорвав в клочья ещё и душу.

Нет выхода… Чувствую себя запертой в деревянном ящике, крышка которого намертво прибита. Я толкаюсь, бьюсь, кричу в попытках освободиться, но по факту лишь усугубляю собственное положение. Единственная надежда на маму, которая сможет донести отцу всю неправильность ситуации. Если же и она не достучится до бывшего мужа, мне больше не во что будет верить.

***

Несколько минут стою на пороге, не решаясь подойти к машине, ожидающей меня. Другой автомобиль, привычный, на котором год приезжал Илья, но внутри пробирает дрожью от осознания, что на месте водителя может оказаться мой блондин. Не дождавшись, когда я сяду в машину, Илья выходит сам:

‒ Арина Демьяновна, едем? Или вы передумали?

‒ Да… ‒ быстро иду к машине. ‒ Едем.

Облегчённо выдыхаю, радуясь привычному мужчине. Глеб выполнил мою просьбу, не желая встречаться впредь лицом к лицу. Нечего сказать ‒ всё было озвучено вчера, спиной ко мне.

‒ Настя долетела, ‒ голос Илья вырывает из собственных паршивых мыслей.

‒ Всё хорошо?

‒ Да. Родители встретили. Звонила вечером.

И сейчас мне невероятно стыдно, потому что я, с головой погрузившись в собственные переживания, забыла написать подруге.

‒ Илья, давай на «ты», ладно? Особенно теперь.

‒ Давай, ‒ подхватывает мою инициативу.

Утыкаюсь взглядом в окно, исследуя пролетающие дома. Перед глазами отчётливая картинка: широкая спина в кристально-белой рубашке и голос с хрипотцой, выплёвывающий в пустоту гадкие слова. В горле снова удушающий ком, перекрывающий дыхание, еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

‒ У тебя всё хорошо? ‒ интересуется Илья.

‒ Да. Всё отлично.

Моя ложь настолько не прикрыта, что мужчина цокает, покачивая головой. Сейчас он, вероятно, наблюдает моё опухшее лицо и красные глаза. Проплакав полночи, я всё же смогла уснуть, чтобы и во сне лицезреть блондина, протягивающего ко мне горячие ладони.