Стеклянная карта

Эти слова заставили меня содрогнуться, я ухватилась за руку Шадрака и, должно быть, слишком громко ахнула, ибо лакрима зашевелилась и подняла голову. Сперва она молча смотрела на нас. Жуткие шрамы на лице казались карикатурой на человеческие черты. Потом она испустила ужасный, душераздирающий крик. Спрятала лицо в ладонях, покрытых, как и все остальное тело, таинственными значками… Я никогда не забуду этот протяжный вопль, выражавший неизъяснимую муку. Верите ли, для меня он складывался в слова: «ПОМОГИТЕ МНЕ! ПОМОГИТЕ МНЕ! ПОМОГИТЕ!..»

Я пулей вылетела из комнаты и утянула за собой Шадрака. Талис спешно последовал за нами, не забыв припереть тяжелую дверь. Она, однако, не могла заглушить стоны лакримы. Мне показалось, еще немного, и я потеряю рассудок. Потом я присмотрелась к лицу Талисмана и поняла, что на него плач лакримы действовал еще сильнее, чем на меня. Он неожиданно упал на колени, взглянул на нас снизу вверх и пропищал, даже пробулькал, словно младенец, еще не умеющий говорить: «Апф-ф?»

«Что это с ним?..» – закричала я.

«Не знаю, – ответил Шадрак. – В детство впал, не иначе…»

Лакрима продолжала стенать. Ясно было, что больше я этого не вынесу. Я повернулась и бросилась прочь по коридору, чтобы не слышать ее жуткого плача, и от еще более пугающего зрелища Талисмана, стоящего на четвереньках. Шадрак побежал следом за мной. Дом был большой, несколько раз мы сворачивали не туда, но в итоге выбрались к знакомой столовой и заскочили в свои спальни за вещами. Схватив пожитки, мы помчались в конюшню, где оставили нанятых лошадей. Меня так трясло, что я еле оседлала коня… Мы уже собирались ехать, но тут плач лакримы стал затихать и наконец смолк совсем. Все равно мне хотелось скорее убраться отсюда!

Двери конюшни неожиданно распахнулись. Появился Талисман и сразу подошел к нам.

«Погодите… – еле слышно выговорил он. – Умоляю, минуту…»

Я не стала бы задерживаться, но Шадрак поддался жалости. Старик выглядел униженным и невероятно усталым, и я поняла, отчего у него не сходило с лица выражение постоянного горя, даже когда чары лакримы утрачивали над ним власть. Он нес с собой тщательно упакованный сверток. Пытаясь остановить нас, он перехватил его одной рукой, а другую протянул к нам в умоляющем жесте.

«Я прошу вас, повремените…» – произнес он.

«Талисман, мы уезжаем», – твердо ответил Шадрак.

«Я знаю, знаю, – уныло вздохнул старик. – Она вас напугала. Она пугает и меня… но я должен кое-что вам объяснить. Хоть кто-то должен это узнать!.. Плач лакримы сбивает мое чувство времени. Я забываю, куда шел, перестаю помнить, кто я такой, не ведаю, который час и какой год…»

«Отпустите лакриму, – взмолился Шадрак. – Поехали с нами! Мы вам в Нохтланде доктора найдем. Уход и отдых восстановят ваш рассудок!»

Но Талис покачал головой.

«Я не могу, – сказал он. – Это дело всей моей жизни. Я собираюсь вернуть несчастному созданию разум – даже если придется поплатиться своим собственным». – «Но вы же наносите новый ущерб, вместо того чтобы помочь!» – «Я рисую у нее на коже карту ее судьбы. Тогда она сможет вспомнить свою собственную жизнь».

«Еще раз прошу вас, явите ей милосердие! – не сдавался Шадрак и взял старика за руку. – Отпустите ее и едемте с нами в город!»

Талис выдернул руку и протянул Шадраку сверток.

«Раз уж вы твердо решили уехать, – молвил он, – возьмите с собой хотя бы их… Они слишком ценны, чтобы оставлять их здесь: после моего ухода они наверняка пропадут… – Он слабо улыбнулся. – Не бойтесь, это карты вполне привычного для вас вида. Однако в них содержится ключ к величайшей загадке; обидно было бы похоронить подобное сокровище вместе с каким-то стариком…»

Шадрак принял пакет. Он молчал, поскольку просто не находил слов. Талис шагнул назад. Поднял руку, словно прощаясь… и отступил с дороги. Шадрак помедлил, колеблясь… Потом сунул сверток в седельную сумку и сел на коня.

«Поехали отсюда», – сказал он мне.

Мы скакали до самого Нохтланда, не делая остановок и не решаясь заговорить о том, что довелось пережить. По возвращении в академию мы возобновили занятия, но дело не шло. В голову лезли мысли о страданиях заточенного в комнате существа. Как же мало мы сделали, чтобы его спасти.

На другой же день Шадрак пришел ко мне и принес сверток, подаренный Талисманом. Он сказал: «Думается, надо сообща это изучить!»

Мы развернули тщательно упакованные карты. Их оказалось четыре: стеклянная, глиняная, металлическая и матерчатая. Как выяснилось, они подходили одна к другой – и рассказывали очень горестную историю. Нам было довольно ужаса, пережитого в доме у Талиса, тем не менее мы поняли, что карты являлись ключом к большой тайне. Разобравшись в них, Шадрак и я пришли к единому выводу: они содержали воспоминание о том, как случилось Великое Разделение!

Слушатели ахнули. Вересса посмотрела на стеклянную пластинку, лежавшую на столе.