Стеклянная Крепость (ЛП)

— Как ты думаешь, о чем они беспокоятся? — мысленно задался вопросом Карус. — Я не видел в деревне ничего, что могло бы меня обеспокоить — никто даже не смог бы возглавить попытку спасения, кроме, может быть, Лица со шрамом. Неужели эти кошачьи существа охотятся друг на друга?

Птица на плече Сиравил повернула свои сверкающие глаза к Гаррику. — Каждая группа — потенциальный враг любой другой группы, — безмолвно сказала она. — Они атакуют только в том случае, если у них есть подавляющее преимущество, что маловероятно, когда каждая банда всегда настороже друг против друга.

— Значит, ты слышала моего предка? — спросил Гаррик, на этот раз беззвучно. — А также слышишь мои мысли?

Птица ничего не сказала. Гаррик поморщился. Это был глупый вопрос, но он был не в лучшей форме.

Они брели дальше в промозглой темноте. Запястья Гаррика были связаны с момента пленения, и когда они разбили лагерь, Коэрлы привязали их и к его талии. Гаррик возился со своими путами за неимением лучшего занятия, но, кроме того, что его запястья стали кровоточить, он ничего не добился.

Поскольку он не мог раскинуть руки для равновесия, как инстинктивно пытался это сделать, он часто спотыкался и иногда падал. Коэрли ему не помогли. Однажды, когда он медленно вставал (он уперся руками в бревно, которое рухнуло в болотное месиво, снова окатив его по лицу), один из воинов пнул его когтистой ногой.

Гаррик время от времени слышал, как хнычут захваченные женщины, но, казалось, у них было меньше проблем, чем у него, несмотря на то, что они были связаны друг с другом. У них не было ночного видения, как у Коэрли, но, по крайней мере, они привыкли к беззвездным ночам и постоянной облачности.

— Это делает этих кошачьих тварей легкой добычей при дневном свете, парень, — заметил Карус. На его изображении была спокойная улыбка. — Даже при таком, что в этом чертовом болоте считается дневным светом.

— Возможной добычей, — поправил себя Гаррик, но тоже улыбнулся. Возможно, они с Карусом были безмерно оптимистичны, но это было лучше, чем смириться с серым будущим, заканчивающимся бойней.

Протяжный звук: Клок! Клок! — разнесся по всему болоту. Тораг поднял свою огромную гривастую голову и прокашлялся в ответ.

— На нас нападают? — резко спросил Гаррик у Сиравил.

По-видимому, слишком резко. Охранник ударил его по голове древком копья и прорычал: — Замолчи, зверь!

Это был несерьезный удар — древко копья было толщиной не более большого пальца, — но голова Гаррика все еще пульсировала от удара, который захватил его в плен. Он пошатнулся и припал на одно колено в размытом белом свете; его кожа горела. С усилием он подался вперед и сумел удержаться на ногах, чтобы Корл снова не ударил его.

Своим собственным сухим голосом Птица сказала: — Мы приближаемся к крепости Торага. Воины, оставленные в качестве гарнизона, подняли тревогу, и Тораг в ответ объявил о себе.

— Коэрли видят в этом какой-то смысл? — спросил Гаррик. Он говорил вслух, но без той резкости, за которую его отшлепали мгновением ранее. Он не был уверен в расстоянии, но звук гонга был приглушен, казалось, несколькими сотнями ярдов моросящего дождя и темнотой.

— Расстояние около четверти вашей мили, — сообщила Птица, отвечая как на вопрос, который задал Гаррик, так и на тот, о котором он только подумал. — Хотя охранник башни, возможно, и заметил движение, более вероятно, что он услышал, как группа возвращается. У Коэрли острый слух, а вы, люди, производите много шума в темноте.

— «С этим не поспоришь», — подумал Гаррик. — «Интересно, смогу ли я стать хотя бы таким же хорошим, как Травяные Люди?»

— Я надеюсь, мы здесь пробудем недостаточно долго, чтобы научиться этому, парень, — сказал призрак у него в голове. Карус ухмыльнулся, но в выражении его лица было нечто большее, чем просто юмор.