Стеклянная ловушка

Георгий Георгиевич явно кого-то искал. Предполагая, что меня, я сам направился к нему. И не ошибся. Я на ходу вытирал полотенцем волосы. Они у меня хоть и короткие, тем не менее не слишком приятно, когда выходишь на улицу, а волосы сразу замерзают. Несмотря на то что температура на улице в последнюю неделю держалась в районе десяти градусов, этого могло хватить, чтобы застудить голову. И хотя я человек крепкий, закаленный и не имею склонности к простуде, все же предпочитаю лишний раз не рисковать. Тем более что голова — это инструмент офицера. Можно получить тяжелое ранение в руку или ногу, это не помешает вести бой. А с ранением в голову офицер, как правило, из боя выбывает.

Я посмотрел на профессора, вспомнил его речь и тут же сам себя поправил: не голова является инструментом офицера, а его мозг. Возможно, если верить утверждениям Горохова, именно мозг и является для каждого офицера главным «командиром».

— Меня ищите, Георгий Георгиевич? — поинтересовался я.

Он вынул из папки несколько листов принтерной распечатки, в том числе графики, которые я никогда не любил и предпочитал с ними не работать.

— Вы, наверное, забыли, что нам следует подписать акт испытаний. — Горохов словно пригрозил своими бумагами.

— Это, видимо, вы забыли, что имеете дело с офицером спецназа ГРУ, у которого один из главных рабочих инструментов — память. Я все помню, только вы не сказали, когда их распечатаете. Если уже распечатали, я, как и предупреждал, сначала все прочитаю, потом приму решение, подписывать или не подписывать.

— У вас есть сомнения относительно правильности моих выводов?

— Как я могу предположить, есть у меня сомнения или нет, если я даже не знаю сути этих выводов? Давайте я сначала прочитаю.

Я провел профессора в офицерский кубрик. Обычно каждый кубрик в большом общем помещении отводится на отделение какого-то взвода. Но есть два офицерских кубрика, где время от времени, когда, например, ожидается объявление тревоги или идет подготовка к предстоящей операции, офицеры роты обитают и даже ночуют. Офицерские кубрики, в отличие от солдатских, рассчитаны на четырех человек и имеют в дополнение еще письменные столы, розетки подключения к Интернету и внутренние телефоны. Время от времени кто-то из командиров взводов приносил в кубрик свой ноутбук. У меня ноутбука на было, дома был только стационарный большой компьютер. Потому мы с офицерами сбросились и купили себе общий компьютер. Он был не самым мощным, но нам его вполне хватало.

Именно там я и уселся за стол, чтобы прочитать акт, составленный скорее всего не самим профессором Гороховым, а его ассистентом.

Чтобы проверить себя, я спросил:

— Текст акта вы составляли?

— Когда бы я успел…

— Константин Егорович?

— Да. Он, если видели, еще в машине данные вносил. Во время проведения экспериментов Константин Егорович умеет быть незаменимым человеком. Все делает заранее. Кажется, и сам текст акта вечером еще приготовил, и только внес в него конкретные данные… Не случайно он называется экспериментальным ассистентом. Не должность его экспериментальная, а он работает только во время проведения самого эксперимента. В другое время он преподает в университете.

Глава вторая

Текст акта я прочитал предельно внимательно. Даже более внимательно, чем обычно читаю внутрибатальонные документы, которые приходится время от времени подписывать. Там все знакомо, а здесь что-то новое, отсюда и внимательность. А отключаться от окружающего мира ради соблюдения внимательности я научился давно. Что-то бесконечно говорил профессор Горохов, даже что-то спрашивал, а я его не слушал, я читал. И, только прочитав все до конца и еще раз рассмотрев график, который я начал понимать, как необходимый, подтверждающий результат эксперимента документ, я поставил в нужной графе свою короткую, совсем не размашистую подпись. Подписи самого профессора Горохова и его ассистента под актом уже стояли.

— Дополнения или возражения будут? Если есть, сразу говорите, мы внесем их в раздел «Особое мнение». Он пока пуст…

— Нет. Ни возражений, ни дополнений…

— Осталось только утвердить акт у подполковника Лихоедкина. Самое сложное.

— Если возникнут вопросы, вызывайте меня, — выразил я согласие, которого Горохов, видимо, и добивался, это я понял по радости, промелькнувшей в его глазах. Но он желал, похоже, большего.

— Как вы думаете, до занятий по рукопашному бою нас могут допустить?

— Это вопрос не моей компетенции. — Я сделал «ход конем», протягивая профессору подписанные экземпляры акта.

Он аккуратно сложил листки, я вытащил из ящика стола прозрачный пластиковый файл и протянул Горохову. Он поблагодарил и убрал в него документы.

— Я собрался с собой файлы привезти. Но, как всегда, забыл.

— Память подводит?

— Скорее не память, а рассеянность. С памятью у меня все в порядке даже с астрологической точки зрения. У меня жена, извините, астролог, ей доступны многие понятия, которые мне неведомы.