Стеклянная река. Волшебные руки труда и науки

Но, кроме того, ему довелось видеть и читать европейские печатные книги.

— Если вам случится посетить голландский город Гарлем, — услышала я голос, — каждый школьник покажет памятник, сооруженный в мою честь… Памятник должен напоминать всем о том, что я первый ввел книгопечатание.

— Извините, но это недоразумение… — раздался еще один голос. — Первым создателем печатных книг был я. Я жил в Италии, занимался поэзией и медициной. Но памятник мне поставлен не за стихи, не за работу врача, а как человеку, подарившему людям первую печатную книгу.

— Ничего не понимаю! — воскликнул маленький юркий старичок в забавной широкополой шляпе. — До этой минуты я считал себя, и только себя, первым книгопечатником! Я уроженец славного бельгийского города Брюгге…

— Здравствуйте, здравствуйте! — говорила я всем им.

Чтоб не обидеть французских граждан, я поклонилась еще одному человеку. В пятнадцатом веке говорили, что он постиг искусство книгопечатания.

Я смотрела на лица этих людей, на их достойную осанку, средневековые плащи, шляпы, расшитые кафтаны и спрашивала себя: справедливо ли, что человечество забыло их имена?

Все они хотели, чтоб в их странах появилось больше книг, чтоб шире и быстрее распространялась грамотность.

Но лишь одному удалось довести до конца начатое дело.

Его имя Иоганн Гутенберг. Он тоже был сейчас здесь, так похожий на свой памятник, поставленный на его родине, в немецком городе Майнце.

На старом лице Иоганна Гутенберга выделялись неожиданно живые, молодые глаза. Он дружелюбно оглядывал своих современников.

Технике печатания книг Гутенберг посвятил всего себя. Но он был беден. Приходилось просить помощи у городских богатеев. Дошло даже до того, что у него за долги отняли типографию…

Лишь к старости он совсем освободился от долгов. И даже получил пожизненную пенсию…

Все это он рассказывал тихим старческим голосом…

Вместе со всеми, кто был в полутемной комнате, я слушала этот рассказ… Но я могла бы еще немало к нему добавить. Ну хотя бы то, что пишут историки о последних годах жизни Иоганна Гутенберга. Вспоминая об этом, он лишь горько улыбается. «Оценив» наконец его заслуги перед человечеством, «ему выдали парадный костюм, двадцать мешков муки и две бочки вина». Но лучшей наградой служит другое…

Вместо маленьких типографий, где работали Иоганн Гутенберг и Иван Федоров, выросли фабрики книг. В светлых огромных цехах появились автоматические машины. Миллионы книг родятся на этих фабриках.

— Мы не зря трудились, — сказал Иоганн Гутенберг. — Но справедливость требует признать, что и у нас были предшественники…

— Какие еще предшественники?! — блеснула золотыми буквами толстая книга.

В ней было не менее тысячи страниц, и на каждой утверждалось, что книгопечатание изобрел не кто иной, как Иоганн Гутенберг.

И тут произошло нечто неожиданное.

Распахнулась дверка книжного шкафа, где лежали древние, всеми забытые книги. И все мы увидели невысокого широколицего человека в темной рубашке и таких же темных брюках. На ногах — деревянные башмаки.

Сощурив и без того узкие глаза, он прижал ладони к груди и низко поклонился.

— Осмелюсь ли я, простой кузнец, принять участие в беседе высокоуважаемых господ? — сказал он.

Иоганн Гутенберг протянул ему руку.

Я во все глаза смотрела на вновь пришедшего и вслушивалась во все, что говорилось.

Оказывается, Би Шэн жил в одиннадцатом веке — за четыреста лет до Гутенберга. И был он действительно кузнецом. Но в его кузнице кроме молота, наковальни, щипцов можно было увидеть какие-то глиняные брусочки. Би Шэн изготовлял их из мягкой белой глины.

— Зачем они тебе? — спрашивали соседи.

Тогда Би Шэн показывал им работу, которой очень увлекался. Он затачивал деревянную палочку и на одной из сторон мягкого глиняного брусочка выдавливал замысловатый значок — зеркальное изображение иероглифа.

А вы знаете, что такое иероглифы? Это не то, что буквы нашей азбуки. Научившись узнавать, буквы и складывать из них слова, человек становился грамотным. Иначе в китайском языке. Иероглифом обозначается не буква, а понятие. Так что, обучаясь грамоте, человек выучивает несметное количество значков.

Нелегкое это дело! Не случайно про иную сложную, запутанную задачу говорят: «китайская грамота».

Во времена Би Шэна в Китае, как и в других странах, книги были только рукописные. Простому народу недоступные.

Это, наверное, и заставило Би Шэна задуматься: чем бы заменить рукописные книги?

И он занялся изготовлением шрифтов. Глиняные брусочки с зеркальным изображением иероглифов Би Шэн отправлял в печь. Когда брусочки высыхали и затвердевали, он смазывал тушью ту сторону, где изображен значок, и прижимал к бумаге. Удивленные соседи видели, как один за другим выстраивались на бумажном листе китайские иероглифы. Би Шэн прочитывал по ним старинную сказку или песню.

Это уже само по себе восхищало его современников.