Стеклянная республика

– Я хочу поговорить с нашей гостьей, – заявила она. – Наедине.

Эдвард нахмурился при слове «гостья».

– Мэм? Я, правда, не думаю, что…

– Да, ты не думаешь, Эдвард, – огрызнулась она. – По крайней мере, за меня. Я вполне способна справиться с этим сама. – Тон получился властным и суровым. В Кариных устах он прозвучал неуклюже, словно иностранное ругательство, но телохранитель все равно отпрянул.

– Да, мэм, – сказал он, поморщившись, но его отношение к раненой девушке освобождало Кару от всякого чувства вины.

– Я буду снаружи, если понадоблюсь вам, мэм. – Телохранитель бросил еще один свирепый сверлящий взгляд на диван с незваной гостьей и потопал из комнаты.

Кара тяжело вздохнула. Сердце все еще барабанило.

«О, – пробормотала она про себя, – кей».

Она подошла к бару. Этикетки оказались незнакомыми, так что Кара выбрала наугад и, налив глоток чего-то, пахнущего очистителем сантехники, предложила татуированной девушке. Та поколебалась, но выпила.

Кара как раз вовремя вспомнила плеснуть глоток и себе. «Войди в образ», – подумала она. От паров, источаемых жидкостью, слезились глаза.

– Как тебя зовут? – спросила она, держа дистанцию, опершись на бар.

– Эспель, мэм, – тихим хрупким голосом ответила блондинка, уставившись в пятно на ковре в нескольких футах перед нею. В ее неподвижности чувствовалось напряжение. Практически не двигаясь, она так и сквозила беспокойством.

– Все в порядке, – проговорила Кара. – Можешь посмотреть.

Голубые глаза моргнули и метнулись вверх.

Кара подняла стакан и аккуратно наклонила к сомкнутым губам. Плечи сидящей на диване Эспель немного расслабились, и она отхлебнула из своего стакана.

– Это правда? То, что сказал мой телохранитель? – спросила Кара. – Тебя действительно выгонят с работы?

Эспель чуть заметно сжалась.

– Возможно, мэм, – ответила она.

– Почему?

Эспель заколебалась:

– Потому что это было… безответственно с моей стороны – допустить, чтобы из-за меня пролилась кровь такой знаменитости.

В какой-то момент показалось, что она пытается улыбнуться, потом ее хрупкое самообладание вдруг дало трещину. Симметричное лицо сморщилось и сложилось по краям, словно оригами.

– Я попала в Дворцовую Бригаду всего две недели назад. – Она издала один из тех всхлипов, что притворяются смешками, но никого не способны ввести в заблуждение, и присосалась к стакану.

Карино сердце забилось немного быстрее. Пока верхолазка говорила, ее посетила мысль. Девушка внутренне вздрогнула, но это казалось лучшим, что она могла предложить. Кара села рядом с Эспель, заливавшейся симметричными слезами.

– Ты знаешь меня, верно? – начала Кара. – Знаешь, кто я такая.

Эспель слабо улыбнулась нелепости вопроса:

– Конечно, мэм.

Кара продолжила, пока не сдали нервы:

– Ты… доверяешь мне? Прости за глупый вопрос, мы ведь только что познакомились. Тем не менее, надеюсь, после того, как я скажу это, ты будешь мне доверять. – Кара тараторила; она всегда тараторила, когда врала, словно могла восполнить нехватку правды в словах их количеством. «Полегче», – она медленно выдохнула и произнесла: – Так. Я собираюсь сделать признание, а потом предложение. И, надеюсь, ты выслушаешь и то, и другое, потому что иначе… ну, если честно, мне конец.

Эспель не выглядела бы более испуганной, если бы Кара подбрасывала и ловила опасную бритву, напевая тему из сериала о Динозаврике Барни[4]. Верхолазка осушила свой стакан.

– Ты знаешь, что я пропала несколько дней назад? – спросила Кара.

Эспель кивнула, ее глаза оставались широко распахнутыми.

– Конечно, знаешь. Вероятно, это было во всех новостях. Так вот, Рыцари Стекла вытащили меня из Темзы этим утром… может, это тоже показывали в новостях?

Эспель снова кивнула. Она метнула преданный взгляд на пустой стакан, словно бы говоря: «Во что вы меня втянули?»

– Держу пари, чего по радио не объявляли, – продолжила Кара, – так это того, что я не могу вспомнить, кто я.

Голос Эспель походил на сухое карканье:

– Мэм?

Кара беспомощно развела руками:

– Я не помню, что была похищена. Не помню этого места. Этой комнаты. Не помню, что была графиней. Все, начиная с того дня, когда я, отразившись, прибыла сюда четыре месяца назад, и до этого утра, стерлось. – Карин голос дрожал, когда она лгала, но она надеялась, что это можно принять за глубину чувств. – Большое белое пятно в голове. Я не имею ни малейшего долбаного понятия, почему мое лицо украшает рекламные щиты и половину автобусов в этом городе. Может, меня ударили по голове или что-то типа того, я не знаю. Но мне страшно. Этим утром сенатор Кейс показала мне видео. Эти люди, парни в толстовках, они забрали у мужчины лицо. Сенатор сказала, они хотели сделать то же самое со мной.

Костяшки Эспель слегка побелели, когда она вцепилась в свой бокал.

– Безликие, – проговорила она, резким, словно отбеливатель, голосом.

Кара задумалась, не потеряла ли девушка кого-нибудь во время одного из подобных нападений.

– Все думают, что вы – цель Безликих.

– А я не знаю, почему, – сказала Кара. Ей даже не пришлось изображать страх в голосе.