Стеклянная республика

Кара закрыла глаза, но за веками вспыхивали реклама, окровавленный пол и безликий мужчина. Она вздохнула:

– К черту. В любом случае, не похоже, что сегодня мне удастся поспать. – Она прошлёпала в спальню и вернулась, волоча за собой одеяло.

Накинув его на свою новую фрейлину, Кара на пару мгновений задержалась на ней взглядом, пытаясь ее разгадать: Эспель хватало храбрости, чтобы носиться по крышам сквозь завесы коварных шиферных капель, но она словно язык проглотила, когда столкнулась со скромной персоной Парвы Хан.

«А как ты напряглась, когда я посмотрела на тебя, – подумала Кара. – Словно маленький затравленный зверек. Будто не хотела, чтобы я вообще тебя видела». Кара хорошо знала, каково это, – так хорошо, что даже призадумалась, не приписывает ли свои чувства девушке.

Она подошла к окну. Башни и шпили снаружи светились в ночи: город полыхал, как зеркало, обращенное к звездам. За рекой рекламный щит Лотереи подсвечивался желтым прожектором, словно Лондон-за-Стеклом не желал делиться этим лицом с тьмой. Со все нарастающим беспокойством Кара глядела на фотографию пропавшей зеркальной сестры.

Вы самая красивая женщина в мире.

Где можно спрятать в городе человека, лицо которого вывешено на каждом углу? В городе, жители которого знают его лучше своих собственных лиц?

«В гробу, – пискнул сочащийся ядом голосок у нее в голове. – В земле. В мешке на дне реки, если ее забрали Безликие. Или, может, они совсем от него избавились». Девушка содрогнулась при воспоминании о пустой коже в пропагандистском ролике.

«Но разве не в этом весь смысл?» – подумала она. Если террористы и впрямь убили лицо Стеклянной Лотереи, разве они не захотели бы это продемонстрировать? Где же видео, в котором они глумятся над Парвой, стирая ее черты?

Эти террористы как-то не подходили на роль похитителей. Было еще что-то – что-то, что она упустила. Кара попыталась сосредоточиться, все обдумать, но от усталости мысли болтались вне досягаемости, словно приманки на палочке.

«Все просто, – голос в голове, казалось, слегка оживился. – Ты столько раз видела подобное в фильмах. Восстанови ее перемещения. Найди туалет с кровавым отпечатком. Проследи ее оттуда. Только сделай это, никого ни о чем не спрашивая: никто не должен заподозрить, что ты – не она».

«Как просто, – подумала она, борясь с тошнотой. – Отлично».

Конечно, то, что она не могла бродить вокруг, интересуясь перемещениями своей зеркальной сестры, не означало, что и никто другой не мог. Она поглядела на спящую на диване Эспель. Городские огни резко подчеркнули скулы на идеально симметричном лице.

Новая фрейлина: неопытная, нервная и стремящаяся угодить, желает узнать привычки своего нового работодателя? Да, это может сработать…

«Чей бессмертный взор, любя»[7], – подумала Кара, покусывая губу, чего мама вечно просила ее не делать…

…и ее захлестнула тоска по дому, внезапная и жестокая, словно сердечный приступ. Девушка почувствовала себя отчаянно одинокой. Она скучала по Бет, скучала по маме, а осознание, что мама не скучает по ней в ответ, не прибавляло веселья.

Кара помедлила. Облизала губы и откашлялась. Затем, прежде чем окончательно распереживаться, еле слышно заговорила в ночь:

– Жила-была девушка – в шрамах лицо.
Не врач – зазеркалье поможет одно.
В себя погрузилась – как в кокон свернулась.
И первой красавицей снова очнулась.

Она тяжело сглотнула, разглядывая свое отражение в темном оконном стекле.

«Самая красивая женщина в мире, – подумала она. – Завтра, Кара, ею предстоит стать тебе».

Глава 16

Бет ощущала на себе взгляд статуй. Их глаза за катарактами мха и птичьего помета не двигались, но все же она чувствовала, что они следят за нею, пока пробиралась между надгробиями. Зима ободрала листья с деревьев, и кладбище казалось открытым и голым. Далекие фигуры, подернутые дымкой тумана, смотрели сквозь тонкие темные ветви на упорно идущую Бет. В полиэтиленовом пакете звякнули лампочки.

За шумом уличного движения на соседней Черч-стрит она слышала дыхание Тротуарных Монахов.

Бет оставила их более правоверных собратьев в переулке за рынком. Зыркнула на них, показав свой зловещий зуб, и те отшатнулись, словно испуганные кошки. Воспользовавшись их замешательством, Свечник с сотоварищами улизнул, приглушенно вымигивая угрозы мести. Бедолаге повезло, что священники в каменных рясах, вероятно, ничего не поняли.

Иезекииль страдальчески смотрел на нее, застряв между ненавистью и преданностью. Бет не стала ждать, пока он определится, и сбежала.

Она протолкнулась мимо таращащегося пьянчужки в туалет круглосуточного «Бургер Кинга», и впервые за несколько месяцев взглянула в зеркало, похолодев от того, насколько изменилось ее лицо.