Стеклянное проклятие

Монахи-миссионеры все еще находились там же, где и несколько минут назад. Их лица абсолютно ничего не выражали. Оскар помахал им рукой и послал шутливый воздушный поцелуй. Внезапно настоятель оживился. Обращаясь к своим спутникам, он указал сначала на Оскара, затем на его руку, после чего на его губах заиграла ледяная улыбка.

Оскар вздрогнул и отвернулся, уже жалея о своей нелепой шутке.

Путь наверх оказался нелегким. Туда можно было забраться только по веревочным лестницам, свисавшим с острых уступов. Но вскоре начали попадаться первые признаки жизни – крохотные хижины, лепившиеся к скалам, как ласточкины гнезда. Так же, как дома в Запретном городе, они были построены из глины и дерева, но выглядели куда веселее. Вместо дверей вход в каждую хижину закрывал пестрый ковер, дворики были украшены керамическими сосудами и вырезанными из твердого дерева изваяниями догонских божеств. Все это свидетельствовало о высоком уровне развития ремесел. То и дело в крохотных оконцах мелькали любопытные лица, которые поспешно исчезали, едва кто-нибудь из путешественников поворачивался в ту сторону. Сдержанный шепот сопровождал их шествие.

Вскоре они добрались до лестницы, показавшейся им бесконечной. Ее верхний конец терялся где-то высоко вверху. Одежда путников прилипла к телу, волосы на головах были мокрыми от пота. Оскар снял шляпу и встряхнул волосами. С северо-востока как раз задул приятный свежий ветерок.

Наконец перед ними открылась панорама города догонов. Десятки глинобитных строений карабкались на скалы и лепились к ближним склонам. У некоторых из них были плоские глиняные кровли, но большинство были покрыты сухой просяной соломой и напоминали забавные шапочки с кисточками. В тени деревьев прятались крошечные поля, на которых догоны выращивали просо и овощи. Мальчишки с длинными палками пасли коз и кур. На порогах домов тут и там можно было видеть женщин за работой, по тесным переулкам с криками и смехом носились малыши.

Вскоре чужестранцев заметили. Раздались крики, и новость с быстротой молнии облетела весь город. Женщины и дети мгновенно исчезли.

В центре поселения их поджидали несколько рослых вооруженных мужчин. Возглавлял эту группу высохший сгорбленный старик с жидкой седой бородой. На нем был коричневый балахон и остроконечная шапка. В руке он держал посох из черного дерева. По правую руку от него стоял широкоплечий мужчина с могучими мышцами. На его плече лежало сразу два копья, а пояс был увешан разнокалиберными ножами. Заметив Йатиме, он на мгновение застыл, затем что-то крикнул девочке и взмахнул рукой, давая понять, чтобы она подошла поближе. Йатиме направилась к мужчинам. Возник короткий, но ожесточенный спор, в течение которого девочка только и делала, что качала головой. Когда мужчина попытался схватить ее за руку, она отпрыгнула в сторону.

– Похоже, что наша Йатиме – дочь этого воина, – прошептала Шарлотта.

Оскар машинально потер предплечье:

– Кажется, он чего-то требует от нее.

– Но она явно не соглашается.

– Смелая девочка, – заметил Оскар, тем не менее сомневаясь, что та выйдет из спора победительницей.

Мужчина все больше сердился. В конце концов он размахнулся, чтобы отвесить малышке оплеуху, но тут вмешался старик:

– Брима! – отрывисто проговорил он.

Мускулистый мужчина помедлил, но все-таки опустил руку. Девочка застыла, низко опустив голову и сжав кулаки. Казалось, она с трудом сдерживает слезы.

Старик положил руку ей на плечо и повернулся к чужеземцам. Затем он молча подошел к каждому из них и, наконец, остановился перед Гумбольдтом. Старый догон был почти на голову ниже ученого, но в каждом его движении сквозило чувство собственного достоинства. По-видимому, он пользовался здесь непререкаемым авторитетом.

Первым делом он жестами дал понять Гумбольдту, что хочет, чтобы тот открыл рот и высунул язык. Ученый подчинился, слегка недоумевая. Осмотрев Гумбольдта, старик удовлетворенно кивнул и направился к Элизе. Затем пришел черед Оскара и Шарлотты. После этого осмотра старейшина обменялся с Йатиме несколькими словами. Голос его звучал сухо, словно шелест листвы. Йатиме кратко поведала о том, что произошло на равнине и в ущелье. Жесты ее были чрезвычайно выразительны: она то указывала в землю, то изображала действия беглецов, то имитировала движения монахов-миссионеров. Внимательно выслушав рассказ, старейшина повернулся и жестом предложил путешественникам следовать за ним.

– Похоже, первый барьер мы благополучно преодолели, – прошептал Гумбольдт. – Посмотрим, что нас ждет дальше.

– Не очень-то они радуются нашему появлению, – скептически заметил Оскар.

– Еще бы! – усмехнулся Гумбольдт. – Надо полагать, что до сих пор они имели дело с такими, как наш гостеприимный настоятель…

– А что это за процедура с языками? – поинтересовалась Шарлотта. – Мы словно у врача побывали. Они боятся, что мы принесем с собой какую-то заразную болезнь?

– Эти люди относятся к чужеземцам с большим и вполне обоснованным недоверием, – ответил Гумбольдт. – К тому же, они нас боятся.