Стеклянное проклятие

Его внимание привлек еще один мужчина. Дочерна загорелое лицо, куртка и брюки песочного цвета с огромным количеством карманов. На голове – широкополая шляпа, на носу очки, за которыми поблескивают умные, полные любопытства глаза. Именно так должен был выглядеть Рихард Беллхайм до своего превращения, а вовсе не тем холодным и неприступным господином, какого Оскар видел в Берлине. При виде юноши он раскинул руки и крикнул:

– Иди к нам! Стань одним из нас!

Чуть поодаль от остальных сидел мальчик. Он был очень красив, хоть кожа его и казалась алебастрово-бледной. В руках у мальчика была палка, которой он чертил на песке какие-то фигуры. Заметив Оскара, он поднялся и направился к нему.

Юноша затаил дыхание. Одежды на мальчике не было, но и назвать его голым было нельзя. Его окутывало нечто вроде покрывала из тонких энергий, скрывающее от глаз большую часть тела. Несмотря на свой юный облик, он выглядел мудрым и опытным, а в его глазах плескалась вечность.

Внезапно Оскар понял, что этот мальчик здесь – самый главный.

Когда он приблизился, стало ясно, что только издали он казался маленьким и хрупким, в действительности же был вдвое выше Оскара.

Юноша растерянно разглядывал незнакомца.

– Кто ты? – наконец спросил он.

На бледном лице появилась улыбка.

– Разве ты не знаешь? Мое имя – Сиги-По. Так называется моя родина, которая находится очень далеко отсюда.

– Ты… просто мальчик?

– Тебя это удивляет?

Оскар был как в тумане. Этот голос, это видение. Все так странно, что можно окончательно голову потерять.

– Ты действительно так выглядишь?

– Мой истинный облик, скорее всего, испугал бы тебя. Поэтому я и принял такую форму. Тебе нравится?

– Ты один такой?

– В твоем мире – да. В других – нет. – Мальчик-гигант указал на небо. – У меня множество братьев и сестер, обитающих в космических сферах. Мы ищем общности и единства. Некоторым везет, и они оказываются в таких густонаселенных мирах, как ваш. Мне определенно улыбнулась удача.

Оскар тоже улыбнулся. Он должен быть с ними. В присутствии этого существа весь мир внезапно засиял райской красотой. Да, ему очень хочется быть с ними…

И тут он вспомнил Шарлотту. Что она будет делать, если его больше не будет рядом? Станет ли грустить о нем? Перед его внутренним взором всплыло заплаканное лицо любимой – и оно вернуло его к действительности.

– Чего ты хочешь от нас? – спросил он, с трудом выговаривая слова.

Мальчик слегка наклонил голову и с высоты своего роста посмотрел прямо в глаза Оскару.

– Разве ты еще не понял? Я здесь, чтобы соединиться с тобой. И не только с тобой, но и со всеми живыми существами на этой планете. Я должен бесконечно много вам рассказать. О Вселенной, о других звездах и планетах, обо всех мирах, которые я и мои братья и сестры посетили во время наших нескончаемых странствий. Вы, вероятно, думаете, что вы единственные разумные существа во Вселенной, но это заблуждение. Разум рассеян повсюду. Сейчас вы словно костер в ночи, но, соединившись со мной, вы больше никогда не будете одни. Никогда, понимаешь?

Оскара охватило странное чувство. Голова шла кругом, и одновременно возникло странное ощущение – будто какая-то часть его «я» отделилась от тела.

– А если мы этого не хотим?

Мальчик удивленно поднял брови. Оскару никогда еще не доводилось видеть бровей столь безупречной формы.

– Что ты имеешь в виду?

– А если нам безразличны ваши единство и общность? Если мир, в котором мы живем, нравится нам таким, какой он есть? – При этом Оскар снова подумал о Шарлотте и о том, каким счастливым порой чувствовал себя в своей реальности.

– Но ведь вы глубоко несчастны, и я это чувствую. В ваших душах живет стремление к защищенности и гармонии. Вам нужны семья, материнское тепло, любовь и многое другое. И далеко не у каждого это есть.

Оскар почувствовал, как по его телу начинает разливаться тепло. Оно поднималось от кончиков пальцев ног все выше и выше. Он словно в одно мгновение перенесся в теплую пещеру – и одновременно понял, что мальчик может манипулировать его чувствами.

Оскар сосредоточился и стряхнул с себя это сладостное ощущение.

– Какая-то часть наших душ тоскует, это правда, – сказал он. – Но другая стремится к свободе. Чтобы чувствовать себя счастливыми и довольными, нам иногда нужно побыть одинокими и печальными. Все это вместе взятое и делает нас такими, какие мы есть. Если отнять у нас то или другое, мы лишимся половины души. Только тот, кто познал горечь скорби, способен оценить радость.

О Боже! Что он говорит? Откуда в его голове эти мысли? Или его устами говорит кто-то другой? Например, Элиза?

На лице мальчика было написано крайнее удивление.

– Я не понимаю, – проговорил он с недоумением.