Стеклянное проклятие

Юноша не смог сдержать болезненный стон. Пришлось изо всех сил сжать кулаки и стиснуть зубы. Вокруг него содрогались и покрывались трещинами монолиты. Инопланетное существо испытывало на себе действие неведомой, но могучей силы. Вибрация становилась все сильнее, но и его тело зудело все болезненнее. Воздух, который Оскар судорожно вдыхал, казался ему обжигающим, как огонь. Наконец, не в силах и дальше терпеть эти мучения, он запрокинул голову и испустил отчаянный вопль.

– Ты слышал? – Шарлотта повернулась в ту сторону, откуда ветер принес отзвук протяжного крика. Он перекрыл шорох дождевых капель и треск лопающихся кристаллов, после чего умолк.

– Как жутко, – задумчиво проговорила девушка. – Словно кричит умирающее животное.

– Животное? – в голосе Гумбольдта прозвучало сомнение. – Скорее, человек.

Шарлотте не понадобилось усилий, чтобы понять, что кроется за этими словами.

– Боже праведный, – взволнованно прошептала она. – Ты думаешь, что это…

Ученый кивнул:

– Это Оскар, никаких сомнений.

Держась друг за друга, они вступили во враждебную каменную чащу. Гумбольдт еще раз нажал кнопку прибора. Монолиты вокруг таяли, как лед в раскаленной пустыне. В их лабиринте образовалось что-то вроде широкой просеки, покрытой светлым песком. Там, куда проникали могущественные пять нот, инопланетные гости рассыпались в прах. Но как знать, что может случиться, когда эти звуки коснутся человека, инфицированного чужой формой жизни? Шарлотта невольно вспомнила несчастного Рихарда Беллхайма, от которого осталась только пригоршня песка и содрогнулась. Оставалось только молиться, чтобы изменения в организме Оскара не зашли так же далеко.

Впереди располагался особенно крупный монолит. Он казался чуть ли не вдвое больше остальных и поднимался в высоту почти на двадцать метров. Он располагался там, где раньше находился храм, а у его подножия виднелась крохотная скорчившаяся фигурка, прижавшаяся к холодному камню. Одежда на теле юноши была изорвана в клочья, кожа покрыта бесчисленными ссадинами и царапинами. Страх и отчаяние полностью овладели им, и он, словно потерпевший кораблекрушение, из последних сил цеплялся за обломок мачты.

– Оскар!!!

Шарлотта находилась еще довольно далеко от него, но и отсюда могла различить изумрудное сияние его глаз. Лицо юноши казалось бесстрастным и неподвижным, как маска. Ни улыбки, ни каких-либо признаков того, что он узнает своих близких. Девушка уже была готова броситься к нему, но Гумбольдт ее остановил.

– Не делай этого! – резко проговорил он, хватая ее за руку. – Оскар все еще находится во власти метеорита.

– Но мы обязаны ему помочь! Посмотри, что с ним творится. У меня сердце разрывается, когда я это вижу!

– Мне не легче. Но мы не должны отступать от нашего плана.

– А если ничего не выйдет?

Гумбольдт нахмурился:

– Тогда, по крайней мере, он навсегда избавится от этого проклятия!

С этими словами он в очередной раз нажал кнопку прибора.

С беспощадной отчетливостью звуки мелодии обрушились на Оскара, отразились от стекловидных граней монолита и снова вернулись к юноше.

Результат оказался ужасающим. Тело его изогнулось, словно сквозь него пропустили мощный электрический разряд. Рот раскрылся, как в крике, но оттуда не вырвалось ни звука. Кулаки сжались с такой силой, что ногти до крови вонзились в ладони. Широко раскрытые глаза смотрели в небо.

Шарлотта не могла этого вынести.

– Прекрати! – выкрикнула она. – Выключи прибор, ты же убьешь его!

Но ученый остался непреклонным.

Шарлотта с ужасом следила за тем, что происходило с телом Оскара. Оно билось и корчилось в судорогах, становясь все длиннее и тоньше. Вскоре оно стало напоминать резиновую ленту, и когда девушка решила, что хуже уже быть не может, Оскар внезапно стал прозрачным. На короткое время стали видны все его внутренние органы – сердце, легкие, желудок, проступили очертания скелета.

Но уже в следующее мгновение все изменилось. Под слоем стекловидного вещества проступили знакомые черты. Теперь юноша выглядел так, будто его облили прозрачным маслом. Лицо, грудь, руки и ноги заблестели, как покрытые глазурью, странная субстанция сочилась из всех его пор. Не успела Шарлотта подумать, что это за вещество, как оно сползло с тела Оскара и ушло в землю, оставив на поверхности только темное пятно.

Перед ними стоял прежний Оскар, растерянный, слабый и ничего не понимающий в происходящем. Еще миг – и он упал как подкошенный.

Гумбольдт сунул прибор Шарлотте, бросился к сыну и опустился перед ним на колени.

Шарлотта поспешила за ним. Ее сердце бешено колотилось.

– Ну что?

Гумбольдт пощупал пульс, прислушался к дыханию и приложил ухо к груди юноши.

– Жив! – с огромным облегчением выдохнул он. – Кожа теплая, сердце работает нормально, дыхание слабое, но ровное.

Шарлотту немного отпустило.

– Но это существо? Оно покинуло его? Он свободен?

Гумбольдт неуверенно улыбнулся:

– Не могу судить с полной уверенностью, но мне кажется, что перед нами прежний Оскар…

Он наклонился, поднял безвольное тело сына и взвалил на плечо. В глазах ученого стояли слезы радости.