Стеклянные куклы

Они пили пиво и ели копченую рыбу. Астахов расспрашивал о фотосессиях, слушал внимательно, задавал вопросы. Пытался понять, зачем нужен психологический портрет Устинова, если им все и так ясно. Федор объяснял, что психологический портрет убийцы нужен для полноты картины и проникновения в его внутренний мир. Коля выслушивал философскую галиматью Федора, не цепляясь к словам и не морщась, и Савелий заподозрил неладное.

– Может, его уже нет в городе? – спросил он.

– Он залег на дно, но мы его достанем. Кстати, у меня тоже есть фотки!

Астахов вытащил из кармана мобильный телефон, протянул Федору. На фотографиях были Максим и девушка, которая показалась Федору знакомой.

– Кто это? – спросил Савелий.

– Парень – Максим Устинов, а девушка… Тоня Бережная? – не поверил Федор. – Они знакомы? Откуда?

– Сам сказал, нужно присмотреть за ним, вот мы и присматриваем. Он вчера был в церкви, в Спасском соборе, вошел один, вышли вдвоем. А это они внутри, ставят свечи. И как вам такой раскладец?

– Ты хочешь сказать, что они познакомились в церкви?

– Похоже на то. Они пришли отдельно, сначала Бережная, потом Максим Устинов. Она ставила свечку, он подошел, заговорил. Вышли вместе и отправились в кафе, где пили кофе. Оперативник вчера вечером переслал мне фотки. Сидели там около часа, потом он проводил ее домой. Тоня плакала, а он утешал.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Савелий. – Она рассказала ему про сестру? А он ей про брата? Или… что? Получается, Максим знает, что пропавшая девушка жертва его брата?

– Вряд ли, он не знает имен пропавших девушек, а Тоня не знает, что подозреваемый Вадим Устинов – брат Максима.

– То есть ты хочешь сказать, что это случайность? – спросил Савелий.

– Случайность, наверное. Хотя согласен, странная случайность, – сказал Федор. – Вообще, здесь много странностей. Полнолуние, поведение Вадима Устинова, внезапная любовь к танцам, то, что он намеренно изувечил брата… Даже его фотоработы!

– Как раз это мне понятно, – сказал капитан. – Ему по фигу живые женщины, он понял, что не обломится, и стал мстить.

– Он делал фотографии, как будто создавал их заново, – подхватил Федор. – Когда он работал, он переставал их бояться, он был главным, он командовал, он был созидателем… Месть? Не вижу мести… Не вижу! Скорее наоборот. А вообще, как уживаются гений и злодейство, извечный вопрос!

– Гений, злодейство! Эка тебя понесло в философию, – заметил капитан, благодушно, впрочем. – А насчет совпадений и случайностей… не верю я в такие случайности.

– А если не случайность, то что? Тоня однозначно ничего не знает о Вадиме Устинове, а что известно Максиму… черт его знает! Он может знать о Юлии Бережной и других девушках только в одном случае…

– Если Вадим рассказывал ему! – выпалил Савелий. – Или… они вместе! – Он охнул, испуганно глядя на друзей.

– Я бы поговорил с Максимом еще раз, – сказал Федор. – И настаиваю на обыске его половины дома!

Капитан рассматривал Федора со странным выражением лица.

– Что? – спросил Федор. – Что-нибудь новенькое?

– Кстати, об обыске. А что вы, ребята, делали в доме Конкорды? – спросил, ухмыляясь, капитан. – С утречка пораньше… а, Савелий? Ты, как я понимаю, стоял на стреме, а Федор взял хату, так?

На Савелия жалко было смотреть. Он разевал рот, как большая глупая рыба, вытащенная из воды. Федор побагровел.

– И чего вы там искали? Устинова? Я смотрю, ты, философ, вошел во вкус. Забыл Посадовку? Два взрослых мужика, главный редактор и профессор философии… Вы что, охренели? Жить скучно стало? Вот впаяю вам за хулиганство, попрыгаете на нарах, чтоб неповадно! Я говорил, не путаться под ногами, или не говорил? Савелий!

– Говорил.

– А вы?

– Откуда ты знаешь? – спросил Федор.

– Ты думаешь, ты один такой умный? – В голосе Астахова прозвучал здоровый сарказм. – Работаем, сами не дураки. И что ты там высмотрел? Устинова не встретил?

Никто ему не ответил. Савелий, пристыженный, с пылающими щеками, передвигал что-то на столе. Федор молча смотрел в тарелку. Коля с удовольствием жевал копченую рыбу и запивал пивом.

– Коля, а вы девушек еще ищете? Ну… в Посадовке? – спросил вдруг Савелий, и Федор, в который раз, подивился скачкам его мысли.

– Нет, Савелий, отбой. Мы обыскали двор, сад и лес за домом, овраги. Их там нет.

– А куда же он их… – Савелий не закончил фразы, словно испугался.

Капитан перестал жевать. Вопрос повис в воздухе.

– Работаем, Савелий, – сказал он после паузы, но, как показалось Федору, убежденности в его голосе не было…

* * *

Известно. Неизвестно. Сделано. Нужно сделать.

Федор напоминал гадалку, что раскидывала карты на судьбу и предвидение. И снова была ночь, и снова черная кружка с кофе, несмотря на запрет доктора и обещание Савелию: кофе ни-ни. И снова тишина и Интернет. Федор разложил на столе «ученые записки» по делу «стеклянных куколок». Шесть заданий, шесть плодов размышлений… размышлизмов, как сказал некий автор. Что-то выполнено, что-то нет.