Однако мне пришлось еще раз сесть. Дзаппарони приготовил для меня еще один сюрприз. Кажется, мнение, которое он составил обо мне в библиотеке, было все же достаточно благоприятно, пусть даже я не вполне соответствовал его требованиям. Он решил, что я честный малый, умею держать равновесие, разбираюсь, из каких частей состоит целое, и, вероятно, у меня в гороскопе, кроме Сириуса, еще присутствует созвездие Весов. Еще он знал, что за годы работы в танковой инспекции у меня появилось чутье на изобретения, хотя меня там и внесли в черный список.
На его-то заводах что ни день, то новое изобретение, выпуск улучшенных и упрощенных моделей. Рабочие, конечно, народ сложный, жалобщики, склочники, скандалисты, но они у этого неаполитанца все сплошь гении, и с их слабостями приходится мириться, оборотная сторона медали. Могу себе представить, что при таком двояком раскладе не было недостатка ни в новых проектах, ни в скандалах и спорах, как это водится среди создателей. Каждый считает свое изобретение самым лучшим, а себя – самым талантливым. Но в суд-то не подашь. Нужен свой арбитр, мировой судья. Нужен человек, чтобы разбирался в технике и умел убеждать, а это редкость. Он может быть даже несколько старомоден в своем мировоззрении.
– Ротмистр Рихард, вы принимаете мое предложение? Хорошо, тогда вы приняты. Полагаю, аванс вас не обидит.
Таким образом, Твиннигсу достались его комиссионные, по крайней мере, от Дзаппарони, а старого товарища он облагодетельствовал, получается, задаром.
24
Я мог бы на этом завершить мою историю, как роман, чей сюжет пробился к счастливому концу.
Но здесь действуют другие принципы. Сегодня выживает тот, кто больше не верит ни в какой счастливый конец, кто сознательно от него отказывается. Не бывает целого счастливого века, но бывает счастливый миг, мгновение счастья и свободы. Даже Лоренц, когда висел в пустоте, одно мгновение был совершенно свободен. И мог изменить мир. Говорят, когда вот так падаешь, вся жизнь проносится разом перед глазами. Это одна из тайн времени. Мгновение сопрягается с вечностью.
Может быть, я сразу же возьмусь описывать, что представляла собой эта должность арбитра и с чем мне довелось столкнуться во владениях Дзаппарони. В этот раз я ведь не заходил дальше сада. Зажжется ли теперь моя счастливая звезда, погаснет ли – пусть гадает тот, кто не верит в силу судьбы. Мы не способны выбиться из-под ее власти, мы заключены в ее глубины. Поэтому и не меняемся. Мы, конечно, блуждаем, но блуждаем в своих границах, внутри очерченного круга.
У Дзаппарони не будет недостатка в сюрпризах, это было ясно. Загадочный он был человек, мастер менять маски, вышедший из первобытного леса. Когда он приблизился ко мне в саду, меня охватило даже почтение к нему, как будто перед ним шли его ликторы. Он не оставлял следов. Я ощутил, на какую глубину он уходил своими основами. Сегодня над всеми властвуют деньги. А для него это просто игра. Он покорил детей. Они видят его во сне. За фейерверком пропаганды, за похвалами проплаченных авторов стоит что-то другое. Он велик даже как шарлатан. Всем известны такие уроженцы южных стран, что появились на свет под счастливой звездой. Зачастую они меняют мир.
Не важно, какую цену заплатил я ему за мое образование. Пока он меня проверял и вразумлял, я его почти полюбил. Это здорово, когда кто-нибудь приходит к нам и говорит:
– Сыграем партию. Я все устрою.
И мы ему доверяем. Это решает множество наших проблем. Прекрасно, если некто, пусть даже недобрый, выступает в роли отца.
Там были покои, в которые я никогда еще не заглядывал, и великие искушения ожидают меня, пока наконец не взойдет и моя счастливая звезда. Пришло ли ее время? Это выяснится только в самом конце.
Но в тот вечер, когда я возвращался к проходной по подземной железной дороге, я твердо верил, что несчастливая звезда погасла. Один из автомобилей, которыми я восхищался накануне, отвез меня в город. Еще были открыты некоторые магазины, и я купил себе новый костюм. А Терезе – красивое новое летнее платье в красную полоску, напоминавшее то, в котором я увидел ее в первый раз. Подошло идеально, как на нее пошито. Я же знаю точно ее размеры. Она столько со мной пережила, мы столько вместе вынесли.
Мы пошли ужинать. Такие дни никогда не забываются. Вскоре все, что я увидел в саду у Дзаппарони, стало размываться. Техника во многом иллюзорна. Но я верно храню в памяти слова, что сказала мне Тереза, я сохранил ее улыбку. Эта улыбка сильнее любых автоматов, она самая настоящая.
Эпилог
Исторический семинар относился к одному из подразделов репетиторских курсов. Участники семинара заседали в покинутом монастыре, что тянулся вдоль реки и состоял из построек различного стиля. Общий распад уже несколько стер эту эклектику. Годы, словно гости, проходили по его ковру и понемногу стирали рисунок.