Стеклянные тайны Симки Зуйка

Те, кто пришел с Кочаном, не стали кидаться на Симку. Вернее, они только оттащили его, и один сказал Кочану:

– Не связывайся. Видишь, он чокнутый.

И Кочан быстро пошел прочь, оглядываясь и обещая поймать Симку завтра. Симка бросился за ним, но его схватили за плечи (не поймешь даже кто). И тоже уговаривали не связываться. А Симка орал вслед:

– Отдавай значок, сволочь! Пришибу! Гад! – И еще такие слова, от которых у него раньше мертвел язык.

Мама ахнула, когда увидела Симку такого помятого, с синяками под глазом и на коленях. Но он сказал, что после уроков играли в футбол, вот он и пострадал малость. И что под глаз ему совершенно случайно заехали на бегу локтем. Мама покачала головой, но поверила. Потому что знала: сын ее никогда не дерется.

На следующее утро Симка опять пошел в школу в фуражке. В классе сразу подошел к Кочану. Внутри у Симки, подавляя боязливость, звенели жажда справедливости и боевой азарт.

– Принес значок?!

– А вот не хочешь? – Кочан согнутой у живота рукой показал мерзкую фигуру.

Симка размахнулся. Кочан успел первым, дал ему по уху. После такого удара любой нормальный человек схватился бы за голову и заревел. Но Симка уже знал главное правило, необходимое для победы, – нельзя поддаваться боли. И не поддался. И они опять покатились по полу, и сперва Кочан оказался сверху, но получил ногой в нос, откатился, и Симка снова уселся на него. Вцепился.

– Отдавай значок, подлюга… – И опять слова, перед которыми «подлюга» все равно что «мой милый». Хорошо, что мама не слышит…

Кочан выл. Изо рта у него несло табаком и жареными семечками подсолнуха.

Их опять растащили. Симка пообещал, что, если к концу уроков значка не будет, он Кочана пришибет окончательно.

Кочан, видимо, дрогнул. Сила у него, конечно, была, но что она против того, кто в справедливой ярости не боится никаких ударов! К тому же, среди четвертых классов пошел слух, что «этот спятивший Зуёк метелит Кочана, как хочет», и многие собрались после уроков смотреть новый бой. Союзников у Кочана явно поубавилось.

Мохтин подошел к Симке, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

– Здорово ты его уделал…

– Заткнись, предательская шкура, – сказал Симка. В нем опять звенело: «Говорят, я простая девчонка из далекого предместья Мадрида…» Песенка была вовсе не боевая (и сам он, конечно, был не девчонка), но нехитрые слова и мотив почему-то поддерживали в Симке злое упрямство.

А Кочан на последний урок не пришел. Ладно! Симка подкараулил его на школьном дворе, у дощатой уборной.

– Принес значок?

– Иди ты на… – сказал Кочан очень неуверенно.

На этот раз их растащил физрук Валерий Григорьевич. Симку отнес в сторону за воротник одной рукой, а Кочана крепко взял за плечо.

– Ты, Кочетков, это самое… офонарел? Никого не нашел покрупнее, чтобы силу показывать?

– Чё «Кочетков»?! Чё «Кочетков»?! – опять завыл тот. – Он сам кидается! Укушенный какой-то! Я его трогал? Сам лезет первый! Все скажут!

Прихлебатели еще не все покинули Кочана, несколько голосов подтвердили, что «да, Зуёк первый». И тут возникла завуч Агния Борисовна – похожая на крепостную башню в черном крепдешиновом платье и всегда уверенная в своей правоте. Пожелала узнать, что случилось.

Кочан снова заскулил, что виноват не он, а этот «бешеный дурак». И, мало того, он сказал «честное пионерское» и даже поднял в салюте грязные растопыренные пальцы, хотя был без галстука.

– Он мой значок взял! – возвысил Симка голос в защиту справедливости. – Пусть отдаст!

– Какой еще значок?

– Он отобрал! Я принес, а он…

– Что ты кричишь, как на базаре? Незачем носить в школу посторонние предметы. Не знаешь школьных правил?

Школьные правила для завуча, как известно, выше всего.

– Мой значок правилам не мешал. А он залез в карман и…

– Не кричи, я сказала! Разве кулаками решают такие вопросы? Почему не обратился к учительнице?

– Толку то! – вырвалось у Симки, еще не остывшего от боя.

– Что-о?! Где твой дневник?

Тут же кто-то приволок Симкин портфель. Агния Борисовна вытряхнула из него на траву все, что было, взяла дневник и толстой авторучкой (которая всегда была при ней) размашисто начертала про безобразную драку и грубость. И вкатала в конце страницы: «Поведение за неделю – 2».

Надо сказать, что в ту пору даже четверка за поведение была страшной оценкой. А двойка – это вообще немыслимо. Симка обомлел. Но лишь на миг. Ярость продолжала клокотать в нем. Что же это такое? Значит, никакой правды больше нет на свете?! Он рванул из дневника исписанный красными чернилами лист, скомкал, швырнул в траву (уже задним числом ужаснувшись своему поступку)…

Как он оказался в кабинете директора, Симка не помнил. То есть помнил, но смутно. Сперва завуч тащила его за руку, потом в коридоре рявкнула «стой здесь», скрылась за директорской дверью, и Симка слышал через эту дверь ее приглушенные слова: «Совсем распоясались!.. Настоящий бандит!.. Отпетый хам!..» Затем она появилась вновь и рванула Симку за плечо – в кабинет.