Стеклянный ангел

— Что я могу тебе рассказать? Я его не очень хорошо знала. Его сверху спустили, он всего год поработал директором нашей школы, а потом его…

Она многозначительно поглядела на Мишу.

— А как ты здесь оказалась? Ты тогда так внезапно исчезла. Я искал тебя, и потом ждал, что ты объявишься.

— Да уж, — усмехнулась она, — представляю себе…

— Я серьезно, — Миша изобразил обиду, — ты даже не попрощалась, ничего не объяснила.

— А что там было объяснять? Не поступила и все, меня из общежития сразу выперли. Пришлось на вокзал ехать.

— Но все-таки ты могла бы… После всего, что было между нами… — укоризненно начал Миша.

— Ладно тебе, — перебила его Юля, — думаю, ты недолго расстраивался.

— Не в этом дело.

— Да, не в этом! — Юлька вспылила, вскочила с места, заходила, звонко отстукивая каблуками по кабинету. — Не в этом! А в том, что я не могла остаться. Негде было и не на что. С трудом наскребла денег на билет в ближайший областной городишко, туда и поехала. К счастью меня приняли в местный пединститут, общежитие дали. Сначала сильно горевала — амбиции и все-такое, и тебя вспоминала, но потом как-то все быстро наладилось. Втянулась, пошла работать в школу. Оказалось, что у меня недюжинные организаторские способности. Я придумала несколько педагогических фишек. Родители повалили со всего города в ту школу, в которой я работала. Уже на четвертом курсе я завучем стала, меня на всех совещаниях расхваливали. Талант, мол, наше будущее.

— А как же ты здесь оказалась?

— Как-то меня на семинар послали общероссийский, и на этом семинаре я познакомилась с одним пожилым человеком. И он меня к себе на работу позвал, вот в эту самую школу. Сказал, что уходит на пенсию через год и хочет за этот год меня подготовить и оставить после себя директором. Конечно, я отнеслась к этому с большим воодушевлением, все бросила, прилетела сюда просто на крыльях. Целый год мы с ним работали, планов было громадье… А тут этот карьерист, бездельник хренов!.. Спустили его сверху… Директор! Тот еще проходимец! Я за него пахала, отдувалась, а он только бумажки подписывал да наверху моей работой хвастался, выдавая за свою.

— И когда его не стало, ты заступила на это место?

— Да, на свое законное место.

— И что, хорошее место? В плане карьеры?

— Нормальное. При определенной сноровке и трудолюбии, и связях, конечно, можно пойти наверх. Сначала в РОНО, потом, глядишь, и в министерство. Если подсуетишься. Так, по крайней мере, рассчитывал наш директор.

— И ты видимо тоже?

— И я видимо тоже.

— Значит, тебе выгодно было…

— Ты шутишь, — она нахмурилась.

— Шучу, конечно, — хмыкнул Миша. — Послушай, а враги у него были?

— Враги? Не знаю… Не любившие были.

— Не любившие? А за что не любившие?

— Скользкий был тип, неприятный. Обожал только себя, говорил только о себе, школа его мало интересовала.

— Ты что-нибудь знаешь о его семье? У него ведь жена была, кажется?

— Кажется, была… Но я ничего, совершенно ничего не знаю. Мы с ним только по работе общались. Скажи, ты все это хочешь у себя в передаче показать?

— Что все? — насторожился Миша.

— Все, что я тебе рассказала о нашем директоре?

— Да нечего пока показывать, я еще только собираю материал.

— Ладно, — Юля встала, — я здесь с тобой болтаю, а у меня совещание через час. Отвезешь меня? Не хочу до остановки переться по лужам, а потом еще в автобусе трястись.

— У меня машина в ремонте, — смутился Миша.

— Что-то у тебя все не так, машины нет, работы нет… А я-то думала… — она смерила его взглядом с головы до ног.

Миша выдержал этот взгляд. Наверное, попривык все-таки к роли неудачника. Оказывается, к этому можно привыкнуть.

Ну, пойдем? Хоть до остановки проводишь, — вздохнула Юлька.

На улице она взяла его под руку, неожиданно прижалась к его плечу.

— Послушай, давай пройдем через рынок. Кофе хочу купить. Там в одном магазинчике замечательный кофе в зернах.

Он обернулся, увидел близко ее лицо, и эти губы, теперь уже совсем не такие, как тем летом.

— Я рад, что ты больше не сердишься, — сказал он и удивился, что не чувствует больше волнения от ее присутствия, слишком уж сильно она изменилась.

— Не сержусь, — улыбнулась Юлька, — ты ведь просто на работе, а работу надо выполнять или хорошо, или никак.

Идти на рынок Мише не хотелось, он опасался того, что медовая девушка его увидит.

Так и случилось, почувствовал: кто-то смотрит в спину.

Обернулся. Так и есть, замерла на месте, с баночкой в руках, глаз с него и Юльки не сводит.

Ну и ладно, все равно уже поздно. Увидела, так увидела. Они, наверное, и не встретятся больше никогда, а жаль, хорошая девочка, и маме бы понравилась.

После того, как Юля уехала, он еще немного постоял на остановке, зачем-то вспоминая то лето, те поцелуи.

Потом вздохнул и поплелся на маршрутку.

Серый осенний день наваливался на город всей своей холодной скучной неотвратимостью. До девяти-ноль-ноль второго декабря оставалась ровно неделя.

Глава четвертая