Стеклянный ангел

Утром Санек пригнал отмытую и отремонтированную девятку, пообещал, что недели две, по крайней мере, она пробегает и торжественно вручил ему толстенькую пачку денег. Теперь Миша сидел в чистом (спасибо, друг!) салоне своей многострадальной старушки, читал распечатку, которую дала ему Жанна, и соображал, как по-умному подступиться ко второму делу.

«Ганищев Петр Владимирович, тридцать пять лет. Обнаружен задушенным в собственной квартире по адресу: ул. Королева 35, квартира семьдесят один. Находился под следствием по подозрению в убийстве жены. Освобожден за недоказанностью вины.

Рыхлина Анна Федоровна, пенсионерка, адрес проживания: ул. Королева 35, квартира семьдесят два. Свидетельские показания. Сообщила, что в ночь убийства в двадцать четыре двадцать видела соседа в дверной глазок курящим на лестничной площадке.

Прозорова Виолетта Альбертовна. Место работы — массажный салон «Аэлита». Адрес проживания: ул. Шоссейная, квартира сорок восемь. Свидетельские показания. В ночь убийства направлялась в квартиру Ганищева П.В. Ганищев позвонил ей и отменил встречу. Вернулась домой на такси. Водитель такси Чумаков Р.М. подтвердил, что Прозорова находилась в его машине с двадцати четырех пятнадцати до двадцати четырех сорока пяти. Отвез свидетельницу по выше указанному адресу проживания».

* * *

— Алло…

Голос был таким томным и завораживающим, что Миша забеспокоился: как бы с него денег не сняли за секс по телефону.

— Это Виолетта? — спросил он, стараясь не поддаваться на провокацию.

— Да, — так же томно протянул голос, — вы от кого?

— Я от Феликса Эдмундовича, — сказал Миша и запаниковал: блин, с языка сорвалось! что ж это такое! сейчас ведь пошлет его на...

Но девушка, по-видимому, не обременяла себя излишней информацией и кто такой Феликс Эдмундович не знала.

— А, — сказала она, — я правда его не помню, но раз вы говорите… Наверное, это тот из банка. Точно, точно я вспомнила — из банка. Вам сума известна?

— В общих чертах, — сглотнул Миша, надеясь, что денег хватит, — если можно, уточните.

Девушка уточнила.

Мише поплохело, но отступать было некуда. И некогда — время поджимало.

— Хорошо, — сказал он, — я согласен. А когда? Только мне очень срочно нужно, лучше сегодня.

— Ну, я не знаю… вообще-то я сегодня хотела отдохнуть. Ну ладно, если срочно. У вас или у меня?

— У вас, у вас! И будьте добры, продиктуйте адрес. У меня есть, но для верности…

* * *

В назначенное время Миша звонил в тяжелую дубовую дверь. Живут же люди, завистливо подумалось ему. Элитный дом, элитный подъезд, лестница — мраморная, лифт с зеркалами. Не то, что в Мишином доме — лифт обоссаный, и то и дело застревает между этажами. Сосед Гавриил Аронович говорит: потому и обоссаный, что застревает. Кто ж вытерпит, пока упившийся на пару с сантехником лифтер соизволит явиться на выручку?

Здесь же, словно и не в той же стране. Хорошо устроились буржуи. Даже проститутки у них живут лучше, чем работяги, вроде Миши, вкалывающие день и ночь.

Дверь ему открыла ни много ни мало сама Афродита. Вышла из пены морской в голубом кружевном пеньюаре, с белокурыми локонами, рассыпанными по плечам, в синих бархатных туфельках с белыми пушистыми помпонами.

Миша потерял дар речи и не заметил, как оказался сидящим на краю постели, на которой возлежала Афродита.

— Ты на время или на ночь? — спросила она, и Миша, немного пришедший в себя, отметил: голос такой же томный и возбуждающий, как по телефону.

— Я… не знаю… — растерянно сказал он, и начал лихорадочно соображать, с чего начать разговор.

Афродита тем временем придвинулась поближе и кончиком белокурой пряди пощекотала ему шею.

— Оставайся на ночь. Ты такой ми-и-и-лый.

«На ночь у меня, пожалуй, денег не хватит», — подумал Миша, и осторожненько так спросил:

— Послушай, Виолетта, а у тебя бывало так, чтобы клиенты платили тебе не за это… — Миша не смог подобрать приличного слова, — а за другое…

— А, понятно… — улыбнулась Виолетта-Афродита, показав милейшие ямочки на щеках, — «боже мой, подумал при этом Миша, и зачем такие идут в проститутки? Ведь могла бы осчастливить любого мужика». — Просто поговорить хочешь?

— Ага, — сказал Миша, — просто поговорить.

— Ну что ж, — Виолетта расслабленно вытянула длинные ноги и вздохнула: Мише показалось с облегчением, — только учти: такса та же самая, и денежки вперед.

— Конечно, конечно, — Миша проворно отсчитал деньги и положил рядом с гладкой, отливающей загорелым перламутром (Ах, Миша, тебе бы в поэты!), стройной ножкой.

Виолетта потянулась за деньгами, обдав Мишу обильным цветочным ароматом, потом снова откинулась на подушки.

— Ну, говори, — флегматично произнесла она. — Что, жена не удовлетворяет? Перестала следить за собой? Не возбуждает больше?

«А голос-то, — умилился Миша, — полон непритворного сочувствия. Да за такое и денег не жалко».

— Да нет у меня с этим все в порядке, — заверил он. — Я просто хотел тебя спросить, — Миша слегка замешкался, и — эх, была, не была! — продолжил:

— Помнишь такого — Петра Ганищева?

— Ты кто такой? — Виолетта села на кровати, нахмурила брови. — Полицейский, что ли?