Стеклянный Джек

Она увидела всю беспорядочно раздавшуюся Солнечную систему. Планеты с кляксами поселений и около миллиарда сфер и домов, летящих по своим орбитам в космическом просторе, – пена, отсвечивающая зелёным и охряным там, где пузырей было больше. Несметное количество пластика, произведенного из силикатной породы и водорослевых масел в бесчисленных мануфактурах. Некоторые из этих приспособленных к невесомости обиталищ были громадными особняками с малочисленным населением; куда чаще встречались дома из камня, выдолбленные астероиды и кирпичные луны. И всё же самыми распространёнными оказались трущобные пузыри: дешевые шары из прозрачного пластика толщиной в дюйм, под завязку населённые беднейшими из бедных, существовавшими на диете из ганка с добавлением тех растений, которые им с трудом удавалось вырастить. Пролетая сквозь скопления этих тесных домов, можно увидеть влажный ганк, впитывающий солнечный свет, и сотни лиц, прижавшихся к пластиковым стенам, наблюдающих за тобой. Многие лица будут грязными, серыми или чёрными, или даже иссиня-чёрными, в волдырях и парше от многолетнего воздействия безжалостной солнечной радиации. Или…

Стоп. Что-то тут не так.

Прямо во сне Диа вдруг поняла, что ей никогда раньше не снилось ничего настолько огромного. Такие вещи были привычны для Евы – бескрайний космос, траектории небесных тел и далёкие звёзды. Диана обычно сновидела нечто более приземлённое, человечное. Но вот она здесь, объемлет всю Систему. Она взглянула на себя со стороны, удивляясь тому, что может парить в космосе и любоваться видами, не умирая. Но оказалось, что ей было даровано тело космического корабля; она была шлюпом, чей корпус выкрасили в белый цвет (почему в белый?), а на боку написали: БСС. Почему-то её обшивка ощетинилась крыльями, стабилизаторами, лопастями и распорками. Крылья – в космосе? Стабилизаторы в невесомости абсолютно бесполезны. Однако вот они: всех видов, тут и там на её корабельном теле. Почему?

«Куда я направляюсь?» – спросила она себя, и ответ пришел, словно эхо: «В Солнце». За пеной обиталищ и пузырей, за триллионами человеческих существ Диана узрела Солнце. У него было лицо, и, хотя оно ничуть не походило на лицо Лерона, убитого лакея, Диа каким-то образом поняла, что это всё равно он и есть. «Моё корабельное тело очень твердое, – подумала она. – Если я столкнусь с Солнцем, то размозжу ему голову и убью его. Это важно?»

Это важно? Голос произнёс: «Осколки разлетятся во все стороны и убьют человечество. Это важно?»

Это важно? Она проснулась – резко, тяжело дыша. Но её сердцебиение не ускорилось, и в комнате всё было спокойно. Это земное тяготение вынуждало её делать отрывистые вдохи, тело изнемогало под тяжестью собственной грудной клетки.

«На мне были, – подумала она, – крылья, стабилизаторы, лопасти и распорки». Странно. Она поразмыслила об этом сновидении, а потом опять приказала себе погрузиться в сон.

4. Загадка шампанской сверхновой

Ева Аржан была на пять лет старше своей МОГсестры и устроена немного по-другому. Не совсем уж по-другому, разумеется, иначе цели семьи Аржан оказались бы под угрозой. Физические различия между девочками были минимальны, но психически они отличались друг от друга как звезда и чёрная дыра. Обе, конечно, жили ради информации – та возбуждала их и услаждала, они погружались в неё целиком и полностью. Они были рождены для этого. Семья Аржан сколотила состояние и обрела влияние системного масштаба именно благодаря способности работать с информацией, и новое поколение – Ева и Диана – было наделено той же страстью к решению проблем. Но ум Дианы работал эффективнее всего, если информация обладала лицом. Её способность искать ответы на вопросы была творческой, ничем не скованной, интуитивной. С Евой всё обстояло иначе. Задачи, связанные с людьми, её не интересовали. Информация была для неё чем-то более объемным, чистым и трансцендентным, нежели все качества, присущие homo sapiens. Взаимодействия между людьми сводились, с точки зрения эффективности, к банальной политике, а политика вызывала у неё скуку. Нельзя сказать, что люди были ей неприятны. К примеру, именно бесстрастность забавным образом позволила ей получить довольно-таки богатый сексуальный опыт, которым не могла похвастаться её сестра-девственница; у Евы были связи как с людьми её круга, так и с физически привлекательными слугами. Это стало возможным как раз благодаря тому, что она не рисковала впутаться в эмоциональную привязанность. Нет: распалить ее разум могли лишь проблемы весьма удалённые – в самом буквальном смысле – от обиталища человечества.