Стеклянный город

   Я рванулся из тяжелых объятий брата Жака и заехал ему пяткой по голени. Он взвыл и отцепился. Пока меня опять поймали, я успел побегать по лавкам и по столу и расколотить почти всю посуду. Потом я всё же получил по зубам и по печенке, но на шум уже сбежались люди. Отец Бенедикт разозлился не на пирушку, он и сам праздновал, он осерчал на драку и на разбитые горшки. Меня он вывел чуть ли не за шкирку, а братьям велел всё немедленно прибрать.

   Мне не было больно. Меня всё еще тошнило.

   - Вот уж не думал и тебя тут встретить, Антоний!

   - Простите, святой отец.

   - Ступай к себе! Умойся. И сорок поклонов святому Себастьяну! Не медля!

   Сорок поклонов меня не успокоили. И сто сорок тоже. Я стоял на коленях и думал с отчаянием, что никуда мне не укрыться от этого мира и от себя самого, можно лоб расшибить в поклонах, но ничего не изменится. Ну почему нельзя жить тихо и незаметно? Никому не мешать, и чтоб тебе не мешали?! Почему?! Почему не жить просто: вставать рано, есть скромно, ни о чем не помышлять и молиться! Почему мне так нельзя? Господи, ты слышишь меня?!.. А это вино, какой у него запах! Куда мне деться от его запаха, от его вкуса, от этого преступного дурмана в голове?!

   Потом в дверь снова постучали. Я встал с трудом и заглянул сперва в дверное окошко. Это был приор Езеф, и я открыл ему.

   - Сын мой, - следуй за мной, - сказал он тихо.

   И я последовал.

       * * * * * * * * * * *

   * * ** ** * * * *** * ******* **

   ** * ** * * * * *2

       В гостиной у настоятеля монастыря было светло как днем. Я даже сощурился сперва. Судя по объедкам на столе, высокие гости уже плотно поели и готовы были приступить к делу, за которым приехали.

   Приор выставил меня посреди залы и молча удалился, остальные беззастенчиво меня разглядывали. Не нравилось мне это всё. С самого начала не нравилось! Я уже не сомневался, что меня сейчас куда-нибудь пошлют, с каким-нибудь замысловатым поручением и, может даже, подальше Трира. И почему я не отрастил себе пузо, как брат Фома!

   - Как тебя зовут?

   Сурового вида воин, чей конь гулял без привязи, подошел ко мне. Я было принял его за телохранителя, но я ошибся. Он был не прост! Тоже кто-то из знати. Даже рукоять меча у него сверкала бриллиантами, да и сам он оказался редким красавцем.

   - Меня зовут брат Антоний, - сказал я, потупившись.

   - Кто твои родители?

   - У меня нет родителей.

   - А кто у тебя есть?

   - Никого. Я один на этом свете.

   - Прекрасно.

   Куда уж лучше!

   - Ну что, герцог? - обратился к нему епископ Маленский, - как он вам?

   Не так уж много было герцогов в Лесовии, я пытался понять, кто же это? И что ему он меня нужно?

   - Сейчас... - сказал красавец-герцог, - брат Антоний, пройди-ка до окна.

   Я прошел.

   - А теперь назад.

   Я вернулся.

   - Теперь походи взад-вперед по комнате. Смелее. Плечи расправь!

   Я распрямился.

   - А теперь снимай свой балахон, - сказали мне.

   - Зачем?!

   - Снимай, - повторил воин грозно.

   Если б не крайняя серьезность на всех лицах, я подумал бы, что надо мной просто издеваются. Но дело явно было непростое, я разделся. Мое исподнее было смято и, чего скрывать, давно не стирано. Выглядел я ужасно и ничуть не лучше себя чувствовал.

   - Ну что ж, - проговорил мой мучитель, - есть над чем поработать. Хотя для монашка ты сложен еще прилично. Одной капустой что ли питаешься?

   - Нет. Хлебом. И сыром.

   - Ясно. Ты меч когда-нибудь держал в руке, праведник?

   - Нет, - сказал я и попятился, я думал, что речь пойдет о каком-нибудь письме, а уж никак не об оружии!

   - Эй, ты куда? - усмехнулся герцог, - чего ты испугался? На-ка возьми... попробуй!

   И он протянул мне свою бриллиантовую роскошь - короткий обоюдоострый меч.

   - Нет, - повторил я, холодея, но твердо.

   Тогда он уже нахмурился, черные брови так и столкнулись грозно над орлиной переносицей.

   - Что нет?

   - Я никогда не возьму в руку меч. Никогда. Я монах, а не воин.

   - Возьмешь.

   Я всё пятился.

   - Ни за что...

   - Упрямый, - заметил до сих пор молчавший герцог Фурский.

   Этот воином не был, просто придворный щеголь с холеным бритым лицом и по-женски изнеженными ручками. Его я как-то не боялся.

   - Куда он денется! - мрачно отозвался могучий красавец, он-то страху мог нагнать на кого угодно, - ты ведь знаешь о том, - обратился он снова ко мне, - что мы уже три года воюем с Триморской империей?

   Вопрос был риторический, я не ответил, только еще больше насупился от нехороших предчувствий.

   - Разве тебе всё равно, кто победит в этой войне?

   - Нет, - сказал я, - мне не всё равно.

   - И долго ты собираешься отсиживаться в келье?

   Прямо как брат Клавдий!

   - Долго, - сказал я, - разве от меня что-то зависит?

   - А если зависит?

   Герцог смотрел так серьезно, как будто я и впрямь что-то из себя представляю! Мне бы даже роль шпиона была не по зубам, не то, что наемного убийцы! Неужели отец Бенедикт не сказал им?! Неужели они не видели этого сами?!

   - Я что, Бриан Непобедимый? - усмехнулся я тогда, - или Лаэрт Отважный?

   Моя спина уже уперлась в закрытую дверь. Дальше отступать было некуда. Воинственный герцог подошел ко мне, посмотрел сверху вниз с высоты своего роста, приподнял мой подбородок, долго всматриваясь мне в лицо, потом сказал: