Стеклянный город

   Я знал, что освобожу его рано или поздно, но это будет только в самом конце пути, сначала - Тифон и Лемур - наш запад и юг, а уж Стеклянный Город - в последнюю очередь, потому что вступить в него для Батисто Тапиа равносильно самоубийству.

   Метель разыгралась не на шутку. Я задернул штору.

   - Ты увидел что-то жуткое? - спросил Клавдий.

   - Просто зиму.

   Это был один из тех редких вечеров, когда мы ничего не делали, а после походной жизни просто отогревались в чужих апартаментах. Ни развлекаться, ни всерьез о чем-то думать просто не было сил. Клавдий и я лениво сидели у огня, болтали ни о чем, а больше молчали. Эрна вязала поодаль на диване, постукивая спицами.

   Она неуловимо похорошела. То ли потому что сменила свой грубый черный платок на тонкий шелковый, то ли ожило ее восковое лицо, то ли походка изменилась, то ли голос... то ли это я в тщетных попытках ее добиться видел в ней то, чего нет.

   Наше уединение нарушил караульный. Он доложил, что приехала герцогиня Фурская, в данный момент находится у Лаэрта Отважного, но хотела бы поговорить с Брианом.

   Я давно ждал этого визита. Теперь она наверняка разведала, кто я такой, и что скрываю, и будет меня шантажировать. И это хорошо, потому что я наконец узнаю, что ей от меня нужно! А заодно и кое-что другое постараюсь узнать. Например, не была ли она поклонницей сопраниста Водемара.

   - Проводите герцогиню в мою комнату, - сказал я, стряхивая с себя дремоту, - я сейчас туда приду.

   Пришлось привести себя в относительно приличный вид: все-таки знатная дама. Я причесался, застегнулся, поправил все ремни.

   - Эрна, что скажешь? Можно ей верить?

   - Если жить надоело.

   - Понял.

   - Будь осторожен, Бриан. Она использует мужчин и не перед чем не остановится.

   Я не ответил. Какая уж тут могла быть осторожность!

   Флора встретила меня довольной улыбкой. Она была в мужском костюме, румяная с мороза, розовощекая, голубые глаза сияли. Загляденье, а не женщина. Мне хотелось надеть на нее мешок и сбросить во что-нибудь с большой глубиной и сильным течением... но только первые две секунды. Потом во мне проснулся Батисто Тапиа, как и тогда, в карете. Мы поцеловались прежде, чем поздоровались. Я уж подумал, что слов вообще не будет!

   - Ты еще повторяешь в бреду мое имя?

   - Боже мой, да без конца!

   - Негодяй... дамский угодник... тоже мне, монах!..

   Моя собственная фантазия отказывала, поэтому я вспомнил кое-что из монологов своих героев-любовников. И в стихах, и прозой. А в ответ слышал только насмешливое и довольное "негодяй". Я всё ждал подвоха: не затем же она приехала, чтоб отдаться безумной страсти, что-то же ей нужно от меня!

   Но прошла ночь, наступило тусклое утро, а ничего не менялось, и опять стучала по булыжной мостовой карета, и сталкивались наши колени, и встречались наши губы... Что-то я уже перестал понимать. "Женщина, которую ты любишь, погубит тебя!"

   Да не люблю я ее! Просто красивая женщина, дерзкая, непонятная. Мне такие нравятся. И Водемара она не знает, она вообще в то время была в Озерии и к моей истории не имеет никакого отношения. И до сих пор, кажется, не знает, кто я такой!

   - Я не хочу тебя ни с кем делить! Слышишь? Я жадная!

   - Я твой целиком. От носа до хвоста.

   - Негодяй! Скажи еще, что ты меня любишь.

   - Конечно. С первого взгляда. На тебе был синий берет с огромным пером... А, хочешь, вспомню, как ты меня стригла?

   - Пес лохматый! - она потрепала мою дикую прическу, - кто теперь красит тебе волосы?

   - Никто. Сам справляюсь.

   - Сам? Говорят, вокруг тебя какая-то старуха вьется!

   - Моя знахарка.

   Видимо, я даже одно слово об Эрне не мог сказать равнодушно. Флора мне не поверила.

   - Ты так часто болеешь? - спросила она с иронией.

   - Так часто воюю, - напомнил я.

   - Боже! - сказала она, раскинувшись на кровати, - какой мужчина! И монах, и воин! Да еще и поэт! Один в трех лицах!

   - Получается так, - согласился я.

   Я подумал, что она хочет-таки выяснить мое третье лицо и к тому подводит разговор, но я ошибся.

   - Поэтому любишь сразу трех женщин? - усмехнулась Флора.

   - О чем ты? - насторожился я, - каких женщин?

   - Эту знахарку я еще могу тебе простить, - сказала она, - я понимаю: война, лагерь, скука... но, говорят, ты отсылаешь подарки Юноне Тиль!

   Ну вот, кажется, подошли к самому главному. Юнона! Она вполне могла рассказать, что Бриан и Батисто Тапиа - один и тот же человек, я ведь сам ей об этом говорил!

   - Флора! - я сказал наигранно беспечно, - это же просто красивый жест - подарить актрисе украшение! Куда мне их девать? Не самому же носить?

   - Почему не мне? - уставилась она.

   - Потому что ты за мужем.

   - Ха! Полчаса назад тебя это не смущало!

   Я так понял, что свой подарок она заработала и говорила мне об этом прямо.

   - И у тебя и так всё есть, - добавил я.

   - Не всё!

   - Неужели?

   - Мне не нужны всякие бирюльки, тут ты прав, - заявила она и села, тряхнув волосами, напоминая возбужденную кошку, - я стою дороже!

   - Без сомнения, - напрягся я, - и чего же ты хочешь, Флора? Какого подарка?

   И я даже не сразу понял, что она сказала, и что это значит лично для меня.

   - Мне нужна статуя, - чарующе улыбнулась моя красавица.