Стеклянный город

   - Флоре?! Это слишком дорогой подарок для нее!

   - Ну, знаешь! Это уже мне решать.

   - Ты так ее любишь?

   - Кого? Статую?

   - Флору!

   - Да пойми же: я обещал! Надо выполнять свои обещания, как ты считаешь?

   - Надо думать, прежде чем...

   Я лежал слишком удобно, но не поленился поднять тяжелую голову, чтоб заглянуть ей в лицо. На лицо ее упал отблеск заката, и оно было красиво как никогда. Я бы не раздумывая променял сотню Флор на одну эту ужасающе-прекрасную ведьму, но это было всё равно, что достать луну с неба!

   - Эрна, давай советы там, где тебя просят.

   Последний луч растаял, лицо ее сразу потемнело.

   Через три недели статую привезли. Я поставил ее у себя в комнате и, прежде чем развернуть, позвал Лаэрта. Я хотел видеть его реакцию.

   - Что это? - равнодушно спросил он, усаживаясь поудобнее.

   - Сейчас увидишь.

   Я разрезал ножом веревки. Когда все тряпки упали на пол, нашим взорам предстал темно-вишневый, стройный и изящный, как это и положено богу, Дионис. Он полулежал на постаменте, опираясь на левую руку, а в правой держал гроздь винограда. В позе его была истома, на лице легкая скука. Это последнее творение Гвидо Тапиа так пронзительно напомнило мне о доме, о комнате, в которой оно стояло, о людях, которые жили в этой комнате, и обо мне самом, что я забыл на какое-то время, где нахожусь.

   - Хорош, - прохладно отозвался Лаэрт, - ну и зачем он тебе?

   Если он притворялся, то очень искусно. Неужели и правда не знал, что это такое? Я опять ничего не понимал! Что же тогда сказал Лаэрту герцог Фурский, чтобы тот раздумал идти на Стеклянный город, если не то, что статуи Диониса в городе нет?

   Еще раз, и всё сначала. Фурские и Лаэрт каким-то образом узнают о волшебных свойствах Диониса. Дионис стоит... нет, он лежит, Амильо так и сказал, что "эта вещь у него во дворце лежит в одной из комнат". Дионис лежит во дворце герцога Алонского. Приезжает Флора, поит Амильо из кубка, очевидно, чтоб он в бессознательном состоянии эту статую ей подарил или продал. Может, он и продал, но на следующий день имперцы вошли в город, и она просто не успела ее вывезти.

   Амильо бежал, жена его была заключена в Серой Башне, а Флоре едва удалось унести ноги и вернуться в Трир. Потом Фурские и Лаэрт пребывают в уверенности, что статуя в Стеклянном Городе, но очень боятся, что ее оттуда увезут. Им повезло: нашелся двойник Бриана, которого приметил епископ Маленский, они подменили им настоящего вождя, заручившись распиской, и стали давить на него, чтоб скорее взял Стеклянный Город. Давили до тех пор, пока герцог Фурский не съездил в Дельфиний Остров для переговоров о мире.

   Там он к своему ужасу увидел вожделенного Диониса у императора во дворце. Он сказал об этом Лаэрту в ночь, когда я валялся в горячке. На следующий день Лаэрт отказался от своей тактики и объяснил это смертью Анриетты Алонской. Я сделал вид, что поверил. Скоро приехала Флора: добывать статую. Способ она выбрала самый простой и самый надежный, она еще в карете поняла, что я - дамский угодник. Не учла она только одного: что у меня есть всезнающая Эрна.

   Вот и вся стройная картина. Одно только всё сводит на нет: Лаэрт понятия не имеет о ценности этой статуи...

   - Ну и зачем она тебе?

   - Хочу подарить Флоре.

   - Делать тебе нечего, - буркнул он.

   - Думаешь, она не оценит?

   - Она, может, и оценит, но я не советую тебе связываться с Леонато. Ты еще не король Лесовии. Это, во-первых.

   - А во-вторых?

   - А во-вторых, Флора уехала.

   - Как уехала?! Когда?!

   - Утром, когда ты мотался к мосту.

   Этого я вообще понять не мог. Еще утром она так ждала этого Диониса! И, черт возьми, так жадно целовала меня, что внезапный отъезд ее был совершенно немыслим.

   - И что же случилось? Что на нее нашло?

   Лаэрт глянул чуть ли не злорадно.

   - А твоя ведьма ее прогнала! Говорил тебе, дождешься когда-нибудь!

   - Ты что, смеешься? - не поверил я своим ушам, - что такого можно сказать Флоре, чтоб она побросала всё и уехала?

   - Не уехала, а убежала. Сломя голову!

   - Флора?!

   - Флора. Ну и баб ты себе находишь, - сказал он грубо, - одна зловреднее другой!

   Я выглянул за дверь и велел караульному позвать ко мне Эрну. Я сейчас же, немедленно хотел во всем разобраться. Ведьма вошла с таким королевским достоинством, что гнев мой сразу куда-то делся. Честно говоря, я ею просто восхищался, тая от тихого ужаса.

   В первый раз за всё время угольные глаза ее вспыхнули, не поглотили свет, а отразили его, как черные стекла: она увидела Диониса. Через некоторое время она заметила и нас с Лаэртом и опустила глаза, чтоб так не сияли.

   - Я пойду, - сказал Лаэрт, - разбирайтесь сами.

   Эрну он старался всячески избегать и тоже, наверное, неспроста. Я не сомневался, что он когда-то видел ее в окружении герцогини Алонской и то ли знал о ней что-то, то ли просто не хотел болезненных воспоминаний.

   Я взял ее за плечи. Не крепко взял, почти благоговейно.

   - Эрна! Я тебя просил? Нет, ты скажи, я тебя просил об этом?

   - Знала, что рассердишься...

   - Еще бы! Что за бесцеремонность с моими гостями? Что ты себе позволяешь? Кто из нас главнокомандующий, ты или я?

   - Ты, конечно.

   - Почему же ты за меня решаешь?