Стеклянный город

   Я был настроен решительно, но меня опередили. Пропавший было герцог Алонский тоже направлялся к Эрне и вошел к ней прежде меня спокойно и уверенно. Я не удивился, у меня не было сомнений, что они знают друг друга и довольно неплохо: Эрна слишком сильно его ненавидела. Тем интересней было послушать, о чем они говорят. Но они молчали.

   Не знаю, сколько я стоял под дверью, пока молчанье не показалось мне подозрительным и даже страшным. Уж не прихватил ли с собой этот отчаянный мститель еще один нож?! Я испугался! Я вошел, вбежал, ворвался к ней в комнату. И остолбенел.

   Алонский не нападал на Эрну и не угрожал ей, он целовал ее так самозабвенно, что даже меня не заметил. Задохнувшись от возмущения, я поднял стул и грохнул им об пол, чтобы заявить о своем присутствии.

   Немая сцена продолжалась долго. Эрна смотрела с ужасом, Алонский - с вызовом, а я сам не знаю как, всё смешалось у меня в голове. И всё рухнуло. Так мы и стояли, и он всё держал ее в объятьях, и глаза мои на это смотрели, и возмущение мое нарастало как волна. Чего я только не передумал за эту бесконечную минуту!

   - Эрна, выйди, - сказал я наконец.

   Она как будто очнулась, оттолкнула Алонского и быстро вышла, закрыв лицо руками. Мы остались с ним вдвоем. Голос мой от волнения и боли был глух.

   - Я же тебе говорил, что это моя женщина. Или ты не понял?

   - Найди себе другую, Бриан.

   - Что ты несешь! Другую?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю за такие слова?!

   - Опомнись, Бриан! - он всё же попятился, - остановись! Это моя жена!

   - Что?.. Как ты сказал?!

   - Это моя жена, несравненная Анриетта Алонская!

   Как же меня трясло от этого имени!

   - Да ты спятил, видно.

   - Я?!! Спроси у нее сам!

   Я поднял брошенный стул и присел на него, ноги уже не держали. "Мне надо верить на слово... Я никогда тебе плохого не сделаю!" Неужели я нашел тебя, моя мучительница, виновница всех бед моих? Королева колдунов! Так вот в чем дело...

   - Почему глаза у нее черные?

   - Не знаю, я сам был сбит этим с толку! Может, от боли потемнели, может, от горя... Сам знаешь, что такое Серая Башня! Ее трудно узнать, это правда.

   - Зачем ночью приходил?

   - Я поклялся убить каждого, кто прикоснется к Анриетте.

   - Что ж не убил?

   - Безоружного... не могу.

   - Ладно, уйди с глаз! Я потом решу, что с тобой делать.

       ////////////////////////////////////////////////////////////////24

       Мы стояли в коридоре у окна, за которым всё летел наискосок мелкий снег, и смотрели друг на друга.

   - Не бойся, я тебя не трону. Забирай своего мужа, свой город и не попадайся мне на глаза! Завтра я возвращаюсь в Тифон.

   - Я люблю тебя...

   Я развязал ей узел на платке, из него просыпались на платье совершенно белые волосы. Какие блестящие они были и гладкие! Как рассыпались в руке! Эрна моя исчезла окончательно, это была совершенно другая женщина, черноглазая и как будто вся седая.

   - Я же не хотела! Я не думала, что так получится! Прости меня! Прости, Бриан! Поверь, я и так уже наказана!

   - Бриан простит, - сказал я, - а Батисто - никогда.

   Она опустилась на пол, сжимая прекрасную голову руками и вздрагивая всем телом. Такой я ее и оставил.

           . /\

   * /\ / \

   . / \ * . | |

   / \ | |

   . / \ . | |

   / \ | | | | | | | | | | |

   / O \ | | | |

   . -- -- . | # # # # | |

   * | O | --- --- | |

   | | | # | | |

   | O | |# # | | |

   25

       К лету мы вошли в Лемур, самую теплую и самую цветущую провинцию Лесовии. Во всем чувствовалось свежее дыхание моря. Синева его, яркая, изменчивая, таинственная, поразила меня и напоминала мне редкие украшения наших мастеров.

   Я был зол. Я уже твердо знал, что не отдам Эриху четыре свои провинции и держал войска на северных границах Тарля и Тифона. Всем священнослужителям я приказал объявить себя святым, а короля предать анафеме. Война с ним была неизбежна. Хотел я этого или не хотел, но ничего другого не оставалось: трон мне нравился больше, чем костер или тюремные застенки.

   Волосы я давно уже не красил и сбрил свою дикую рыжую копну. Меня больше не волновало мое сходство с Брианом Первым.

   - С тобой стало невозможно разговаривать, - заметил как-то Клавдий, - ты считаешь себя наместником Бога на земле! Простому человеку до тебя уже не докричаться.

   - Если я наместник Бога, то ты мой заместитель, - отшутился я, - хочешь, сделаю тебя герцогом Тарльским?

   - Я хочу, чтоб Лесовия была единой!

   - Думаешь, я этого не хочу? Но, к сожалению, у меня только половина страны.

   - У тебя! Это гордыня в тебе говорит, брат Антоний!

   - Называй это, как хочешь, брат Клавдий! И я давно уж не монах.

   - Да ты вообще безбожник!

   Клавдий по ночам молился. А я по ночам слушал рассказы Циклуса. Я так и не узнал, кто он, но то, что Земля круглая, кажется, усвоил. А еще он говорил, что никакого Бога в нашем понимании нет вообще, а то, чему мы поклоняемся - просто законы природы. Если их хорошо знать, можно управлять миром. Правда, он так и не сказал, откуда они взялись, эти законы.

   Я оказался не очень способным учеником. Кир говорил, что для того, чтобы понять, что такое вещество, надо понять, что такое пустота. И на этом мое обучение заканчивалось. Пустоту я представить не мог.