Стеклянный меч

Он приближается ко мне по накренившемуся коридору, цепляясь за дверные ручки и перила, чтобы не упасть. Когда Килорн замечает Кэла, его улыбка гаснет, сменившись даже не мрачным оскалом, а холодным равнодушием. Наверное, он считает, что если игнорировать принца, тот разозлится сильнее, чем от явно выраженной враждебности. Ну или Килорн не хочет испытывать способности огнеметателя в замкнутом помещении.

– Мы всплываем, – говорит он, подходя ближе.

Я крепче цепляюсь за ближайший ящик, пытаясь сохранить равновесие.

– Да ладно!

Килорн ухмыляется и прислоняется к стене передо мной, поставив ноги по обе стороны моих. Можно сказать, что это вызов. Я чувствую за спиной жар, но принц, кажется, тоже избрал тактику равнодушия. Он молчит.

Не желаю быть пешкой в игре, которую они ведут. Я насытилась этим по горло.

– Как там ее зовут?.. Лена?

Килорн дергается, словно от пощечины. Его улыбка слабеет, уголки губ опускаются.

– Она, в общем, ничего.

– Все нормально, Килорн. – Я дружески, хотя и снисходительно хлопаю его по плечу. Крен этому только способствует. – Мы с ней подружимся.

Лодка выравнивается и качается, но мы крепко держимся на ногах. Даже Кэл, который умеет держать равновесие хуже меня и Килорна – обладателя моряцкой походки, выработанной на рыбачьем баркасе. Принц натянут, как проволока, и ждет, когда я возьму дело в свои руки. Впору рассмеяться при мысли о Кэле, который полагается на меня, но я слишком замерзла и устала, чтобы сделать хоть что-то, кроме как двинуться дальше.

И я иду по коридору – а Кэл и Килорн шагают следом – направляясь к бойцам Гвардии, которые ждут возле трапа, по которому мы недавно спустились сюда. Первыми поднимаются раненые, которых привязывают к самодельным носилкам и вытаскивают в ночь. Фарли наблюдает за процессом. Халат у нее стал еще кровавее прежнего. Она представляет собой зловещее зрелище, когда поправляет повязки, держа в зубах шприц. Несколько тяжелораненых получают дозу лекарства, прежде чем отправиться наверх: оно поможет перенести боль, пока их будут тащить по узкому проходу. Шейд – последний. Он тяжело опирается на двух бойцов, которые поддразнивали Килорна. Я охотно пробралась бы к брату, но люди стоят слишком тесно, а я не желаю больше привлекать к себе внимание. Все еще слишком слабый, чтобы телепортироваться, Шейд вынужден прыгать на одной ноге. Он густо краснеет, когда Фарли пристегивает его к носилкам. Я не слышу, что она говорит, но Шейда это успокаивает. Он даже отмахивается от шприца – и стискивает зубы от раздирающей боли, когда его поднимают к люку. Как только Шейда уносят, процесс заметно ускоряется. Один за другим, бойцы Гвардии лезут по трапу, и коридор постепенно очищается. Здесь много медиков, мужчин и женщин в белых халатах, покрытых пятнами крови.

Я не трачу время на то, чтобы пропускать вперед других, изображая вежливость, как подобает леди. Мы все идем в одно и то же место. Поэтому, как только толпа редеет и в поле зрения появляется трап, я спешу к нему. Кэл следует за мной, и его присутствие, вкупе с моим, заставляет бойцов Гвардии расступиться. Они поспешно отходят, чтобы дать нам место – некоторые даже спотыкаются второпях. Только Фарли стоит неподвижно, держась одной рукой за ступеньку. К моему удивлению, она кивает Кэлу и мне. Нам обоим.

Это первое предупреждение.

Подъем по трапу отзывается жжением в мышцах, не успевших расслабиться после Наэрси, заточения и арены. Я слышу странное завывание наверху, но оно меня совершенно не смущает. Я должна выбраться отсюда как можно скорее.

Когда я бросаю через плечо последний взгляд в недра лодки, мне предстает странная картина. С трапа виден лазарет. Там еще остались раненые, которые неподвижно лежат под одеялами. «Нет, это не раненые, – понимаю я, взбираясь выше. – Мертвые».

Чем выше я поднимаюсь, тем громче становится ветер. Вниз срываются капли воды. Я полагаю, что не из-за чего беспокоиться, пока не оказываюсь наверху, в темноте. Буря такая мощная, что струи ливня ложатся горизонтально, не попадая в люк. Дождь обжигает мое исцарапанное лицо, и я насквозь промокаю за считаные секунды. Осенняя гроза. Хотя на моей памяти еще не было такого яростного шквала. Он пронизывает меня, наполняя легкие горькой, едкой влагой. К счастью, лодка крепко привязана к причалу, который я едва могу разглядеть, и не поддается ударам бурных серых волн.

– Сюда! – кричит на ухо знакомый голос, и я, выпустив трап, ступаю на корпус подводки, скользкий от дождя и водорослей. В темноте человек, который ведет меня, едва различим, но его грузное тело и голос мне хорошо знакомы.

– Бри! – Я хватаю старшего брата за руку и ощущаю мозоли на ладони.

Тяжелый и медлительный, он похож на якорь. Бри помогает мне сойти с лодки на причал. Там ненамного лучше – железо изъедено ржавчиной – но за причалом начинается твердая земля, и это главное. Земля и тепло… желанная передышка после холодных глубин океана и моих собственных воспоминаний.