Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

Туманность Ориона – центральное украшение меча Охотника – уже была скрупулезно зарисована и картирована Джорджем Филипсом Бондом; имелся и знаменитый фотоснимок Генри Дрейпера. Она оставалась таинственной чащей звезд среди темных аллей чего-то вроде пыли и газа. Не так давно Макс Вольф из Гейдельберга, изучая эту туманность, обнаружил, что она изобилует переменными. Кто-то должен был проверить наблюдения Вольфа и подтвердить переменный характер всех его звезд. Пикеринг был уверен, что располагает и подходящей кандидатурой в лице мисс Ливитт, и несравненной коллекцией снимков с длительной выдержкой, порой до нескольких часов, которые упростят ей поиск. Так как созвездие Ориона видно и из Северного, и из Южного полушария, имелись его снимки со всех гарвардских телескопов за более чем 10-летний период.

Мисс Ливитт взялась за туманность, вооружившись хитроумным приспособлением для оценки блеска – стеклянным прямоугольничком с изображениями эталонных звезд разных величин. Этот миниатюрный эталон, примерно 2,5 × 7,5 см, в металлической оправе на длинной ручке, больше всего напоминал уменьшенную мухобойку. Мисс Ливитт называла его «мухошлепкой», так как вещица была «слишком мала, чтобы убить муху – разве только отшлепать». Через шесть месяцев она подтвердила 16 переменных Вольфа и открыла еще свыше 50 новых, в свою очередь подтвержденных миссис Флеминг.

Следующую волну открытий мисс Ливитт сделала благодаря другому методу. Эдвард Кинг, главный фотограф обсерватории, отпечатал для нее позитив с одного из стеклянных негативов туманности Ориона. На стеклянном позитиве звезды выглядели белыми на зернистом сером фоне. Каждый негатив мисс Ливитт накладывала на этот позитив и рассматривала наложение через лупу. Неизменные звезды нейтрализовали друг друга, но восемь новых переменных проявились. Через два месяца этого труда к послужному списку мисс Ливитт добавилось еще 77 переменных. Она перешла к другим туманностям в созвездиях или поблизости от них и насчитала еще 200 переменных в двух туманностях, замеченных Магелланом во время кругосветного плавания в 1520-х годах. Магеллану они показались парой светящихся облаков, плывущих в ночном южном небе. Позднее астрономы выяснили, что это звездные скопления, но оставили им название Магеллановых Облаков. В начале 1905 года только в Малом Магеллановом Облаке мисс Ливитт обнаружила 900 новых переменных.

«По части переменных звезд мисс Ливитт просто чертовка, – восторженно отзывался Чарльз Янг из Принстона в письме Пикерингу от 1 марта 1905 года. – За валом новых открытий уследить невозможно». Сходные чувства выражала миссис Дрейпер, 11 марта написавшая о «замечательных открытиях переменных мисс Ливитт». Список продолжал расти, и в майском письме миссис Дрейпер снова приветствовала «большое количество переменных в Малом Магеллановом Облаке. Безусловно странно, что так много их находится поблизости друг от друга. Передайте от меня, пожалуйста, мои поздравления мисс Ливитт». Она поздравила и брата Пикеринга, Уильяма, «с открытием десятого спутника Сатурна, [так что] он теперь обладатель двух спутников этой планеты».

Уильяму пришлось ждать четыре года, пока другие астрономы подтвердят его открытие Фебы – девятого спутника Сатурна. К 1904 году маленький спутничек разглядели не только в «Брюс», но и в другие мощные телескопы, а кроме того, оказалось, что у него самая необычная орбита в Солнечной системе. Феба обращалась вокруг Сатурна в обратном направлении, против движения других спутников и колец. Это открытие привело Уильяма к закономерному выводу о том, что изначально Феба была бродячим астероидом. Когда она пролетела слишком близко к Сатурну, планета-гигант захватила ее и удержала на орбите.

Удача с Фебой побудила Уильяма исследовать другие снимки окрестностей Сатурна, сделанные с помощью «Брюса», в поисках новых спутников. Когда 28 апреля 1905 года он, как ему показалось, обнаружил десятый спутник, то назвал его Фемидой – в честь еще одной титаниды из греческой мифологии. Он никак не мог вычислить ее орбиту, а расчетчицам было некогда помогать ему. По заведенному в Гарвардской обсерватории правилу звезды обладали приоритетом перед планетами.

Эдвард Пикеринг держал коллег-астрономов в курсе открытий мисс Ливитт, выпуская бюллетени один за другим. В ряде публикаций были напечатаны фрагменты фотоснимков, которые она изучала. Отпечатки, увеличенные для наглядности и усеянные десятками, сотнями, тысячами звезд, давали представление о масштабах ее геркулесова труда, который включал и оценку доли переменных на каждом снимке. «Очень трудно пересчитывать тусклые звезды на заднем плане, – писал Пикеринг, явно преуменьшая, – по причине их близости друг к другу, и число их, безусловно, занижено».