Стеклянный суп

Следующие девять лет эта песня была темой Саймона и медведя Боба. Иногда, когда мальчику хотелось спать, или было страшно, или, наоборот, радостно, он обхватывал медведя обеими руками и напевал ее на ухо своему самому верному другу. Он поверял Бобу свои тайны, рассказывал о своих страхах, о том, что больше всего ненавидел, и вообще обо всем, что считал важным в маленьком мире Саймона Хейдена. В третьем классе он рассказывал мягкому зверю о друге Клиффорде Шнацке и о хорошенькой новенькой девочке, в пятом жаловался на то, как его снова и снова избивал одноклассник-хулиган. Даже когда он стал слишком взрослым для пушистых друзей, Боба не выбросил, а сослал в дальний угол комнаты, где тот жил в полном одиночестве, пока не расползся, в буквальном смысле, по всем своим дешевым швам. Все эти годы медведь служил ему другом, доверенным лицом, хранителем секретов, талисманом, воображаемым защитником и, наконец, подушкой. Он никогда не жаловался и всегда был рядом, готовый на что угодно, только бы Саймон Хейден верил — в мире есть по крайней мере одна душа, на которую можно положиться всегда и во всем.

Много позже, в ином мире, медведь Боб мягко высвободился из объятий Хейдена и отступил на шаг, чтобы получше разглядеть своего бывшего товарища по комнате.

Хейден не сопротивлялся. Вытирая глаза тыльной стороной ладони, он позволил медведю оглядеть себя с головы до ног. При этом его посетила одна мысль.

— Боб! Мне же сказали, что я должен встретиться с Богом. — Он торопливо огляделся, чтобы убедиться, что Бог не следит за ними откуда-нибудь из-за угла.

— Мм-хм, — сказал Боб, который еще не закончил осмотр. Надо ли говорить, что большого толка от этого ответа не было.

— Но что…

Медведь поднял лапу в знак того, что Хейдену лучше бы помолчать, пока его оценивают. Когда с этим было покончено, зверь кивнул сам себе, точно выяснил то, что ему необходимо было знать об этом человеке.

— Я и был твоим Богом, Саймон. Я был единственным Богом, в которого ты когда-либо верил, Саймон. Подумай: кого еще в своей жизни ты любил так же сильно, как меня? Кому еще доверял всем сердцем, поверял все свои секреты, кого просил о помощи в трудную минуту? Меня. Твои родители были странными людьми; женщины, которые у тебя были, радовали тебя иногда, но никогда не дарили успокоения твоему сердцу. А доверять свои секреты друзьям-мужчинам тебе и в голову бы не пришло. Подумай об этом, и все сойдется.

У медведя был в точности такой голос, какой Хейден себе и представлял, «разговаривая» с ним много лет назад. Низкий и ласковый, он словно клал тебе руку на плечи и прижимал к себе. «Расскажи мне все, — словно бы говорил он. — Мне ты можешь довериться». И маленький Саймон Хейден доверял своему мягкому другу во всем. Глядя на него теперь, несмотря на то что копия была куда больше оригинала, Хейден вспоминал забытые подробности своего детства. Он быстро понял, что медведь прав: в те времена тот действительно был для него Богом. Он обладал всеми восхитительными качествами, которые мы приписываем обычно благосклонному божеству, и даже сверх того. И самое главное, он всегда оставался рядом, на расстоянии вытянутой руки или взгляда, готовый предложить поддержку, помощь и утешение в любой ситуации: грохочет ли гром, ссорятся ли родители или чудовища прячутся под кроватью, грозя ему, Саймону. Что бы плохого ни случалось в маленьком мирке Саймона Хейдена, он всегда находил укрытие и спасение у Боба. Слава Богу, что Боб есть. Слава Богу, что Бог есть.

— Должен тебе сказать, Саймон, ты не очень-то хорошо выглядишь.

— Ну, может, это оттого, что я умер, Боб.

— Нет, тут что-то другое. — Медведь медленно обошел человека кругом. — Ты устал, вот в чем дело. У тебя усталый вид. Отчего?

Хейден дернул плечом:

— Сплю я здесь плохо.

— В самом деле? Почему?

Хейден сунул руки в карманы и пожал плечами.

— Не знаю. Слушай, расскажи мне, пожалуйста, что я здесь делаю? Меня здесь все жутко напрягает, ну, то, что я ни черта про это не знаю. Думаю, я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы понимал, что это означает.

— Изабелла Нойкор.

Хейден навострил уши:

— Кто?

— Твоя Изабелла. Только не надо дурачком прикидываться.

— Изабелла. — Хейден произнес это имя так, словно оно было для него внове или словно просто сказать его вслух уже значило почувствовать себя лучше. — А что с ней?

— Она попала в беду, и ты должен ей помочь. Вот почему я здесь. И вот почему мы с тобой сейчас разговариваем.

С одной стороны, Хейдену стало легче, с другой — им овладело беспокойство. Он тут ни при чем. И он не виноват, как это было раньше, в жизни. Зато Изабелла при чем. Она в беде. Но он же покойник, что он может для нее сделать?

— Я же умер — чем я могу ей помочь?

— Она здесь, в твоем мире, Саймон. Тебе надо ее найти.

Сердце Саймона защемило.

— Она здесь? Она умерла? Изабелла умерла?

Боб мотнул своей большой белой головой.

— Нет, она еще жива. Но Хаос все время приносит ее сюда, а теперь он, похоже, нашел способ сделать так, чтобы она осталась здесь навсегда.

— Ничего не понимаю. Не представляю, о чем ты говоришь.