Стекло

Нет, он не поклонился Демону. Лучше бы поклонился.

Нет, он не осквернил реликвию. Лучше бы осквернил.

Нельзя даже сказать, что он утратил веру – в какой-то мере он её сохранил.

Он сделал самое страшное, что мог сделать человек. Самое невозможное, самое запретное, самое худшее.

Он захотел доказательств.

Вы знаете, о ком я говорю. У него больше нет имени – он потерял право на имя. У него больше нет лица – он потерял право на лицо. У него больше нет ничего, потому что он потерял право на то, чтобы быть среди нас, чтобы быть собой.

Но вы можете задать себе вопрос – а не изменился ли он так, как должны измениться мы? Ведь мы упрекаем его – значит, он платит цену упрёка. Он сломал себя прежнего, избавился от всего, что у него было, значит, он заплатил цену разрушения. Осталась лишь цена ожидания – он надеется, что время даст ему успокоение, а нам – мир. В свете сказанного мной ранее вы можете подумать, что я считаю его правым, что именно он отправился верной дорогой, а мы по-прежнему то ли стоим на перепутье, то ли плетёмся по истоптанной тропе, жалкой и поросшей быльём. Вы можете подумать, что Тьма в сердце – это и есть то изменение, которое способно обновить нашу веру, убить старые ткани и сформировать новые. Тьма – это митоз веры, её бесконечная репродукция, неотъемлемая часть онтогенеза, формирования нас как системы мыслящих существ. Так думаете вы? Или это я предлагаю вам новое толкование?

Нет, всё не так. Нельзя путать дорогу, ведущую во Тьму, с дорогой, тянущейся вдоль неё. Это разные дороги, хотя со стороны Стекла они кажутся одинаковыми. У первой есть окончание, и поверьте, никто из вас не хочет знать, что там, впереди. Вторая бесконечная – она не путь к Стеклу, но протянутая им линия, пунктир света, лучшая стезя из возможных.

Тот, о ком мы говорим, ушёл во Тьму. Мы изгнали его из города, мы закрыли за ним врата и больше никогда его не увидим – Стекло заберёт его, сожрёт, раздавит, убьёт. Он не достигнет своей цели, он не найдёт искомого, он канет во Тьму и разложится в слякоть и пепел. Та же участь постигнет и его спутников – заблудших глупцов, неспособных отличить добро от зла, чёрное от белого, истинную веру от пустословия мошенника. Неважно, кто они и откуда пришли; важно, что город исторг их подобно тому, как наше тело отторгает мёртвую ткань.

Но теперь вы задаёте мне новый вопрос – о каком изменении я говорил? В чём состоит цена упрёка, которую мы должны заплатить? В чём состоит наша цена разрушения? И чего нам придётся ждать?

Я скажу вам.

Мы должны отринуть милосердие.

Испокон веков милосердие было нашей слабостью, прорехой в щите, зазубриной на мече. Мы не прощали врагов, но и не казнили их – лишь изгоняли, порицали, проклинали. Мы боялись самостоятельно наказывать их, мы боялись рассеивать Тьму своими руками, оставляя всю грязную работу Стеклу. Мы гнали еретика прочь – и он погибал в пустыне, но мы ли убивали его? Мы ли вершили правосудие? Нет, нет и нет. Мы лишь отходили в сторону, пропуская его к пропасти, а он, слепец, бежал к ней сам. Стекло оставляло наши руки чистыми, не позволяло замарать их кровью виновных. Мы боялись стать инструментами Стекла, боялись слушать его и вершить правосудие по его канонам – мы были слабы, потому что нашими сердцами владел страх.

Страх перед земным правосудием – мы не хотели ни в тюрьму, ни на эшафот.

Страх перед отражением – мы верили в то, что за оком следует око, а за зубом – зуб.

Страх перед самими собой – мы боялись не решиться, сдаться, отступить в последний момент.

Но сегодня этих страхов быть не может. Мы – высшая власть, и нет того, кто пошлёт нас на плаху. Нет никаких отражений – есть только Стекло и его воля, и мы должны быть инструментами этой воли. Нет нерешительности – мы способны на всё, мы абсолютны, мы отринули сомнения и обрели волю – волю Стекла.

И потому мы должны измениться.

Люди осудят нас. Они будут смотреть на нас исподлобья, будут прятаться от нас в подворотнях, переходить на другую сторону улицы, трястись при нашем приближении, запирать двери и ставни. Они будут знать, кто мы и на что способны, они будут чувствовать власть Стекла в каждом нашем движении – и бояться её. Это и есть наша цена упрёка, и когда мы заплатим её, мир изменится. Единственным способом не бояться нас будет – стать нами. И они придут. Они будут вливаться в наши ряды, они будут чувствовать волю и энергию Стекла, а мы станем их апостолами, их властителями, их хозяевами. Они обретут страх, а потом страх превратится в веру – потому что в основе любой веры лежит страх. В древнем мире люди боялись молний – и придумали бога, который ведал молниями, чтобы объяснить их природу и перестать бояться. Люди боялись смерти – и придумали мир, наступавший вслед за жизнью. Страх диктовал им, во что верить и чему поклоняться.