Стекло

Мне было двенадцать лет, сказал Лидер на привале, когда мать застрелилась. Я рос в обеспеченной семье, у моего отца был бизнес, связанный с торговлей стройматериалами, и он мог позволить себе всё что угодно. Поэтому он позволил себе мою мать, купив её с потрохами на местечковом конкурсе красоты – просто подошёл к ней после её победы и сказал: у меня есть столько-то денег, яхта и дом со слугами, я хочу тебя трахнуть. И она согласилась, что ей было терять, красивой девочке из провинции. Я родился шестью годами позже – у меня было три старших брата и младшая сестра, и это только от этого брака, всего у отца было двадцать четыре ребёнка, четырнадцать мальчиков и десять девочек. Он никого из нас не обижал, но при этом и не любил, скорее ухаживал за нами, как ухаживают за дорогой антикварной мебелью – оберегают, лакируют, стараются не ставить горячее. Так же он обращался и с матерью – ни в чём ей не отказывал, обеспечивал все нужды и не обращал внимания. И всё равно я не понимал, почему она решилась на такой шаг – она могла попросить у него развода, и он бы не отказал. Ему было не жалко, он просто дал бы ей откупных и женился бы снова на какой-нибудь из своих многочисленных любовниц. Но она решила так. Она купила пистолет в магазине подержанного барахла, шестизарядный допотопный револьвер, много лет провисевший в рамке под стеклом и, видимо, никогда не стрелявший. Она зарядила его, надела самое красивое платье, подошла к зеркалу и выстрелила в висок. Она умерла не сразу, врачи боролись за её жизнь ещё полтора месяца, хотя перспектив не было никаких, мозг необратимо пострадал, и бросили, когда отец сказал им: отключайте, хватит её мучить.

Её пистолет достался мне. Сперва его забрали искати, чтобы понять, не убили ли её, но потом вернули, и отец спрятал оружие обратно в стеклянный кофр, а тот убрал на чердак. Я пробрался туда и взял револьвер. В этом жесте не было символичности, я просто хотел похвастаться перед одноклассниками, что у меня есть пушка, и не простая, а такая, из которой совершили самоубийство. Возможно, таким образом я заглушал горечь, неотступно преследовавшую меня после смерти матери. Пистолет стал моим козырем, моим секретом, и со временем я стал носить его с собой постоянно – сперва в рюкзаке, затем, когда немного подрос, в подмышечной кобуре, сделанной по специальному заказу (карманных денег на подобное мне вполне хватало, отец не отличался скупостью). В четырнадцать я попал в плохую компанию, мы обчищали торговые точки, занимались вымогательством, торговали краденым. Мои старшие братья уже учились в университете, все – по экономической линии, потому что отец хотел, чтобы они пошли по его стопам. К тому времени он был уже снова женат, несмотря на свои шестьдесят пять лет, и новая жена принесла ему очередную двойню – мальчика и девочку.

В пятнадцать я впервые убил человека – парня из нашей компании, с которым мы повздорили из-за девчонки. Просто выстрелил в него в состоянии аффекта, и он упал. Все знали, что у меня есть пушка, тем более оружие имелось у нескольких членов банды, но никто не мог подумать, что я способен применить его против своих. А я был способен. Я встал над телом и сказал что-то вроде «кто-то ещё хочет?», это звучало весомо и страшно, и я уже умел строить такой холодный взгляд, как на некоторых плакатах, и так я стал их лидером. Тогда ещё просто лидером, без прописной буквы.

Я оказался неплохим организатором. Это были уже не спонтанные нападения с целью хулиганства или мелкого воровства. Мы организовали «крышу» для торговых точек в своём районе, потом «отжали» ещё один квартал, и ещё один, и наше количество росло не по дням, а по часам. Не было никакой войны банд, потому что мне хватало ума, чтобы не идти лоб в лоб. Один из кварталов на нашем берегу реки – на другой мы пока не совались – возглавлял двадцатипятилетний очкарик по кличке Капля. Не помню, а может, и не знал никогда, почему его так прозвали. Капля редко выходил из дому, везде орудуя руками бойцов. Идти на Каплю, чтобы освоить его район, было страшно, потому что бойцы у него были сильнее, организованнее и старше. Оружие было у всех, они даже носили что-то вроде униформы – шляпы-котелки по примеру книжных бандитов, видимо, Капля где-то об этом прочёл или увидел на картинке. Поэтому я предложил Капле пойти на переговоры под предлогом того, что моя банда – значительно более слабая – хочет влиться в его организацию. Он принял нас у себя. В комнате был он сам, шесть или семь его бойцов, я и двое моих ребят. Нас тщательно обыскали и не нашли никакого оружия.