Стеклом по венам течет в кровь (СИ)

Эрик завершил беседу спустя пару минут. Давид ничего не разобрал. Роберт не торопился уходить, он дождался пока Эрик заметит его и подошел к нему.

— Ты что подслушивал? — возмутился Эрик.

— Кто это был? — хитро смотрел Роберт.

— Да ты в конец обнаглел, — возмутился еще больше Эрик.

— Я в последний раз спрашиваю, кто это был?

Эрик усмехнулся и отвернулся чтобы пройти внутрь.

— Cладкая, сладкая девочка, говорите? — прошептал Роберт, — ты думаешь, я это так оставлю? Жизнь устрою вам горше редьки..

Эрик остановился, — кому сделаешь? Не дорос еще, ты еще за все ответишь.

— Альберт за одно с вами? В какую игру, вы играете? — странным тоном спросил Роберт, усмехнувшись.

— Не понимаю, о чем ты? — удивился Эрик.

— Да так, просто… Просто ждите… — прошептал Роберт и ушел.

Роберт вышел снова на улицу, было достаточно морозно. Его русые ресницы покрылись инеем на кончиках. Он задумчиво уставился в небо, из которого вразнобой летели снежинки.

— Первый раз в жизни заметил, что снегопад бывает разный. Cейчас морозно, хлопья крупные, но не узорчатые, снежинки не успели сформироваться. Пару дней назад я стоял напротив храма, красиво было, cнег сверкал, но это были снова не снежинки, а блестящая пыль. Я буду долго наблюдать, пока не дождусь истинных снежинок. Истинных… — Дискутировал вслух Роберт.

— Уж лучше наблюдай за снежинками, чем за Эриком, — прошептал Давид видимо, не понимая истинных слов друга.

Роберт вернулся домой, снова эта тишина….

Ана была в пансионе почти два месяца, смогла ли она восстановиться, было не очень ясно, вела себя крайне подозрительно. Отец не понимал по какой причине она, да и не то, что причине, как вообще она смогла простить и прикоснуться к Роберту, после всего пережитого. Для него это осталось загадкой.

Одно его успокаивало, она этот выбор сделала в трезвом уме, вполне осознано, вряд ли он мог предположить, что она что-то замышляет. Так как выглядела, как и прежде безжизненно. А человек, у которого появляется цель, меняется полностью, появляется блеск в отчаянных глазах. А здесь тишина и тоска.

Отец постучал в дверь Аны ближе к восьми часам вечера, она сидела на кровати, крошила в пыль высушенные полевые цветы. Он присел на стул напротив и тихо спросил:

— Тебе они больше не приносят радости?

Ана молчала.

— Просто выбрось, зачем пачкаешь пальцы?

— Они не мешают мне, но и радости от них больше не испытываю, они не нужны мне больше, воспоминания, которые навевали эти цветки больше не понадобятся мне, а то, что не нужно, надо забыть.

— Это из-за него, ты просто простила и отпустила, правильно, тебе станет легче, ты ему сделала намного хуже, он расплатится за все..

— Ты думаешь, этот день наступит?

— Конечно, справедливость для всех живых..

— Тогда, он должен умереть, — сказала Ана со странной интонацией, то ли вопросительной, то ли восклицательной.

— Смерть — это не наш выбор и решение, некоторые наказания бывают хуже смерти. Ты правильно поступила, у тебя все будет хорошо, должно быть…. Ты — мудрая девочка. — сделав паузу продолжил Исаак. — Я по другому вопросу здесь, моя мама, твоя бабушка, приехала, она погостит у нас.

Ана недовольно взглянула в сторону окна.

— Ана, — прошептал отец.

— Папа, я не хочу ее видеть, ее нет для меня.

— Ана!

— Папа!

— Но, Аврора простила…

— Я не Аврора. Она предала нас, а предательство не прощается, а если предал родной человек, то тем более. Без исключений. Я с ней видеться не буду.

— Она поживет у нас.

Ана не ответила ничего.

— Собери вещи, завтра вечером мы вернемсяв город.

Хоть беседа была не из лучших, но это первая реакция дочери, без препаратов, первый разговор по душам, спустя столько лет.

Как и обещал отец, вечером следующего дня Ана с сестрой и отцом вернулись в зимний город. Холодный отталкивающий, леденящий кровь. Да, зима была везде, но холодно ей было именно в этом городе. Такой холод, что мурашило до озноба. Здесь жил человек с самыми красивыми глазами. Уже на въезде ее мысли заполонили воспоминания о нем, город, в котором каждая веточка, камень, явления природы, перемены погоды, связаны лишь с ним. Интересно, хоть изредка он вспоминает ее и какой? Какая она в его глазах?

Бабушка, Тамара, ждала их в гостиной. Ана с сестрой и сиделкой вошли в дом. Мать отца дом уже обустроила по своим вкусовым предпочтениям в стиле «вырви глаз». Сестры поприветствовали родственницу, Ана сразу поднялась в свою холодную комнату с голубыми стенами.

Колкий мороз разукрасил окно ее балконной арочной двери. Она дернула ручку, толкнула дверь и вышла на узенький балкон. Леденящий мороз в виде хрусталиков ворвался в спальню. Было так холодно, что от ее тела исходил пар. Ладони приклеились к металлической перекладине за мгновение.

— Только неживые предметы могут, так удерживать человека, словно боятся потерять. От живых такого не дождешься, — шептала она.