Стелла

– Да, для этого нужно только, чтобы я сидел в рубашке без рукавов и курил длинную трубку, не так ли? – сказал он, смеясь.

В течение нескольких недель они действительно вели почти изолированную жизнь; они всегда были вместе, никогда не уставали друг от друга. Стеллу, с ее изысканным разнообразием, с ее постоянно меняющимся весельем и редким, тонким остроумием, конечно, было бы трудно утомить любому мужчине, и какая женщина устала бы от преданного внимания такого мужчины, как Лейчестер! Некоторое время они жили тихо, но с началом сезона люди почуяли их запах, и вскоре весь мир обрушился на них.

Стелла сначала протестовала, но была бессильна сопротивляться, и вскоре имена лорда и леди Тревор появились в модных списках. А потом их ждал сюрприз. Как и лорд Байрон, Стелла проснулась однажды утром и обнаружила, что знаменита. Мир провозгласил ее красавицей и избрал на один из своих тронов. Мужчины чуть ли не дрались за честь вписать свои имена на ее бальные карточки; женщины копировали ее платье и завидовали ей; фотографы повесили бы ее портреты в своих окнах, если бы она не была слишком осторожна, чтобы сделать хоть один снимок. Она стала царствующей королевой. Лейчестер не возражал; он знал ее слишком хорошо, чтобы бояться, что это испортит ее, и его позабавило, что мир плывет в одной лодке с ним, сошел с ума из-за его маленькой Стеллы.

Время было веселое, но графиня по-прежнему не подавала виду. Зимой Уиндварды уехали на континент, а весной отправились в Зал. Письма от Лилиан приходили регулярно, и с течением времени они становились все более жалкими, она тосковала по Лейчестеру. Стелла убеждала его подавить свою гордость и поехать в Зал, но он не захотел.

– Куда бы я ни пошел, я беру свою жену, – сказал он в своей спокойной манере, и Стелла поняла, что бесполезно его уговаривать.

Но однажды, когда случилось так, что Стелла отдыхала дома после грандиозного бала, на котором она безраздельно властвовала, к двери подъехал экипаж, и, пока она только собиралась сказать "не дома", служанка открыла дверь будуара, и там стояла высокая, грациозная, похожая на леди фигура Лилиан.

Стелла бросилась вперед и подхватила ее на руки с криком, который заставил Лейчестера взлететь по лестнице.

Две девушки прижимались друг к другу по крайней мере пять минут, тихо плача и произнося маленькие жалобные односложные слова, как это принято у них в роду; затем Лилиан повернулась к Лейчестеру.

– О, Лей, не сердись. Я пришла! – воскликнула она.

– Я вижу, Лил, – сказал он, целуя ее. – И как мы рады, мне не нужно говорить.

– И она больше никогда не уйдет, не так ли? – воскликнула Стелла, обнимая хрупкую фигурку.

– Ну, я же не хотела! – жалобно сказала Лилиан. – Ты ведь не отошлешь меня, правда, Стелла? Я не могу жить без него, действительно не могу. Ты позволишь мне остаться, не так ли? Я не буду мешать. Я заберусь в угол и скроюсь; и со мной не будет особых хлопот, потому что я теперь намного сильнее, и … О, вы позволите мне остаться?

Нет необходимости записывать твердыми, холодными, черными буквами их ответ.

– Есть только одна вещь, которую я хочу сделать для своего полного счастья, – сказала Стелла; и они знали, что она имела в виду примирение Лейчестера со стариками.

Итак, Лилиан осталась и внесла в маленький домик еще больше солнечного света и радости; и Лейчестера позабавило, как скоро она тоже пала к ногам новой красавицы и преклонилась перед ней.

– Если бы кто-то и мог быть слишком хорош для тебя, Лей, – сказала она, – Стелла была бы именно такой.

Что ж, время шло; сезон был в самом разгаре, и графиня приехала в город. Граф, конечно, был на своем месте в Верхней палате с начала сезона, но графиня осталась в Зале, лелея свое разочарование. Она появилась как раз к одному из Государственных балов, на котором ее присутствие было необходимо. Это был великий официальный бал сезона, и народу было в избытке. Графиня прибыла с графом незадолго до рассвета, и после обычных церемоний и обмена приветствиями с великим миром, который она покинула на столько месяцев, у нее было время оглядеть комнату. Она сделала это с небольшим внутренним трепетом, так как знала, что Лейчестер и "его жена" должны были присутствовать. К ее облегчению и разочарованию они не прибыли. При всей ее гордости и высокомерии у матери болело сердце.

Но если их там не было, то их репутация опередила их. Она слышала имя Стеллы каждые пять минут, слышала, как величайший в стране сожалел о ее отсутствии и задавался вопросом, что удерживало ее вдали.

Вскоре, около двух часов, в великолепной гостиной произошло заметное движение, и поднялся ропот:

– Лорд и леди Тревор!