Стена

Чтобы реализовать план, необходимо хотя бы немного денег. Нужно купить то, что защитит от солнечных лучей и не позволит тем самым лишиться из-за них материализованного. Но нарисовать деньги было нелегко. Напрягшись, Аргон-кун представил себе полный бумажник... Раскрыв его, он убедился, что все прошло как нельзя лучше — бумажник был набит деньгами.

Деньги, которые днем исчезнут, подобно золоту листвы, но он был спокоен — они не оставят никаких следов, как листья деревьев. Но все же из осторожности выбрал улицу подальше, куда и направился. Там он купил два толстых шерстяных одеяла, пять листов черной бархатной бумаги, кусок плотного фетра, коробку гвоздей, четыре длинные деревянные планки, а по пути купил еще попавшуюся ему на глаза в букинистической лавке поваренную книгу. На оставшиеся деньги выпил кофе. Он был нисколько не лучше того, который Аргон-кун нарисовал на стене. Это почему-то вселило в него гордость. Напоследок он купил газету.

Он начал с того, что вбил в притолоку гвозди и повесил на них два листа бархатной бумаги и одеяло, остальным он завесил окно, укрепив материал планками. От ощущения безопасности и охватившего его в то же время чувства вечности сознание Аргона-кун ушло куда-то далеко, он повалился на кровать и тут же уснул.

Недолгий сон нисколько не ослабил радости, не нейтрализовал ее. Проснувшись, он ощутил в своем теле заведенную стальную пружину и готов был прыгать от радости. Новый день, новое время... Он без колебаний ждал окутанное туманом, сверкающим золотыми блестками, завтра и еще многие и многие неисчислимые завтра. На лице Аргона-кун появилась счастливая улыбка, свидетельствовавшая о переполнявших его чувствах. Он был полон надежд, что с этого момента ему уже ничто не помешает, он все сможет делать своими собственными руками, имея колоссальные возможности. Блестящее время. Но почему же в глубине души притаилась грусть? Может быть, за миг до сотворения Вселенной Бог испытывал именно такую грусть? И среди мышц, рождавших улыбку, было несколько крохотных, сжавшихся от страха.

Аргон-кун нарисовал огромные стенные часы. Дрожащей рукой установил стрелки точно на двенадцати и решил с этого времени вести отсчет своей новой судьбы.

Трудно дышится, подумал он, и на стене, выходящей в коридор, нарисовал окно. Ой, что случилось, почему окно так и осталось на рисунке, не превратившись в настоящее? Сначала это поставило его в тупик, но вскоре он сообразил, что добиться материализации окна не удастся, потому что оно не соприкасается с наружной стороной и, в связи с этим, не имеет необходимых условий, чтобы существовать как окно. А если нарисовать то, что за окном? Какой выбрать пейзаж? Может быть, горы, подобные Альпам, или море, подобное омывающему Неаполь? Неплох и сельский пейзаж. Интересна и сибирская тайга... Перед его мысленным взором проносились красивейшие пейзажи, которые он видел на открытках и в путеводителях. Но, понимая, что из них он должен выбрать один, Аргон-кун не знал, на что решиться. Было бы разумно сначала доставить себе удовольствие, подумал он и, нарисовав виски и сыр, стал неторопливо размышлять, отхлебывая маленькими глотками виски и закусывая сыром.

Однако чем больше он размышлял, тем труднее становился для него выбор. «Да, пожалуй, не так легко его сделать. Эта работа посложнее всех композиций, которые я создавал до сих пор, и дело не в людях, я их уже рисовал. Всё как следует прикинув, поймешь, что ограничиться рисованием лишь таких радующих глаз вещей, как море, горы, речушки, фруктовые сады, не годится. Нарисую я, к примеру, горы. Но они сразу же перестанут быть только горами, которые я изобразил. Что находится за ними? Город? Море? Пустыня? Какие люди там живут? Какие животные обитают? Я буду рисовать, не зная всего этого. Это не бездумная работа, которая совершается лишь ради того, чтобы сделать окно окном. Она связана с сотворением Мира. Моя кисть предопределит этот Мир. Можно ли полагаться в таком деле на случайность? Необходимо избежать любой неосторожности при изображении того, что находится снаружи, за окном. Я должен нарисовать картину, в которой не будет людей, изображавшихся мной когда-либо».

Аргон-кун погрузился в размышления.

Всю первую неделю он целыми днями думал о том, каким должен быть на его картине этот бескрайний Мир. В комнате снова появился натянутый холст и плавал запах скипидара. Стопкой лежали десятки набросков. Но чем больше он думал, тем больше возникало проблем, решить которые было ему не под силу. Наконец Аргон-кун решился отдать себя на волю случая, но он понимал, что это неправильно, ведь тогда потеряет всякий смысл то, что в его руках оказалась возможность сотворения совершенно нового Мира. Даже если верно отобразить неизбежные частные факты и ограничиться этим, то взаимная их противоречивость в конце концов снова вернет его в прошлый Мир и, не исключено, опять заставит голодать. К тому же, и мелок не бесконечен. Нужно изменить Мир в целом.

Следующую неделю он пил и объедался.