Стена

Овцов. Не могу в зале усидеть. Начинается репетиция — тянет туда. (Направляется на сцену.) Предположим, вы играете грузина. Во-первых, он должен быть помоложе. В таком возрасте на ударные стройки не ездят… Хотя… может быть, может быть. Итак — вы грузин. Да? По кепке заметно. Почему у вас такой вульгарный акцент? Если вы играете тип южного человека, нельзя за манерой речи не видеть других особенностей народного характера. Акцент пока уберите совсем. Не надо с этого начинать.

Захарьянц. Начальник, ты кто?

Овцов. Немедленно снимите кепку. Вы думаете, надели ее и стали грузином?

Захарьянц. Я армянин! Зачем говоришь, что грузин!

Овцов. Нет-нет… Оставайтесь грузином. Снимите кепку. Дайте мне, я вам покажу. (Надел кепку.)

Захарьянц. Я заснул или умер?

Овцов. Он умирает, я сейчас не помню? Вполне может умереть.

Захарьянц. Почему умереть?

Уборщица. Дедушка, вы не бойтесь.

Захарьянц. Слушай, женщина, где я?

Дежурная. Александр! Останови репетицию!

Овцов. Что вы меня все время перебиваете? (Захарьянцу.) Посмотрите. (Берет чемодан.) Он приехал. Вот ему надо подняться по лестнице. Не бойтесь достоверных красок. Идите от жизни. (Тяжело поднимается, садится на ступеньки.) Устал… Сердце стучит с перебоем. Думает, надо подняться… надо идти… Собирает силы. Голову опустил… поднять уже трудно…

Дежурная. Саша, выслушай меня!

Овцов. Не время сейчас… подожди…

Дежурная. Прошу тебя, ты же смешон!

Овцов. Что?

Дежурная. Хватит… не суетись перед ним! Лучше посмотри, что творится на сцене! Перед кем ты гнешь спину? Сколько их сменилось за нашу жизнь? Ты кого-нибудь помнишь из них? Выгони его из зала!

Овцов. Что такое?

Дежурная(вдруг направилась к рампе. Громко в зал). Послушайте… я не знаю, чем вы занимаетесь у себя в управлении, здесь вы мешаете. Мы вас не звали… Придете, когда вас позовут!

Уборщица. Сонечка… милая… успокойся, не надо! Хотя ты во всем права! (В зал.) Навязали нам идиотскую пьесу.

Овцов(в зал). Это импровизация, вы поняли, конечно. (Кричит на сцену.) Все! Все! Давайте вернемся к пьесе! Строго по тексту… попрошу!

На лестнице появляется Кирилл с бутылкой и огромным бокалом. Его поддерживает Савченко. Оба в великолепном похмельном состоянии после уничтоженной бутылки ректификата.

Кирилл. Когда бы все так чувствовали силу

Гармонии! Но нет: тогда б и мир
Не мог существовать: никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни,
Все предались бы вольному искусству!
Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой.
Из этой посуды, майор, я был когда-то отравлен.
Пью чистую воду, как в добрые старые времена.

Савченко. В старые времена, Кирка, я был краса и гордость гарнизона. На вечерах в Доме офицеров чечетку танцевал. Были хромачи на специальной подошве. А подошло время выйти на гражданку, смотрю — каждый за какую-нибудь вещь держится. Взялся и я — живая вода. Сам-то я только, чтоб компанию поддержать. А Фомич до того силен стал — поллитровыми банками трескает. Дикость!

Кирилл(видит зал). Уходи, майор, уходи!

Савченко. Куда я уйду? Со спиртом я человек, без него — кто я? Ведь ты, Кирюха, почему со мной сейчас? Почему ты за меня держишься? Ты знаешь— там еще много осталось. А ведь сам я тебе не интересен. Плевал ты на меня. Ведь я не канистра, Кирюха. Я — человек. И вот, кацо! Ты думаешь, он шашлык? Он тоже человек! Кацо, родной, ты случаем не на рынок приехал? Давай, я тебе литровочку, ты мне килограмма три-четыре винограда.

Овцов(повернулся). Кто вас учил репетировать? На вас смотрят из зала.

Савченко увидел зал, дрогнул, но устоял.

Спуститесь вниз.

Савченко не двигается с места.

Вы что там, окоченели? Да что с вами сегодня?

Молчание.

(Захарьянцу.) Возьмите кепку, можете ее выбросить. Попробуйте точно так же умереть.

Захарьянц. Слушай, где я?

Овцов. В гостинице.

Захарьянц. Такие теперь гостиницы строят?

Уборщица. Дедушка.

Захарьянц. Слушай, женщина, выведи меня отсюда. Я еще живой? Или я умер? Я живой?

Уборщица. Вы туда не смотрите. Пойдемте. (Завела его в комнату Дежурной.)

Овцов спускается в зал.